– В части остались.
– А «военный»-то хоть с собой?
– Выкинул я его. Еще в Чечне! Мать посоветовала.
– Ну вы даете! И чего же думаешь?
– Не знаю. Хочу пойти повиниться, да мать не пускает.
– Повиниться? Да ты, в натуре, лох. В дисбат захотел? Это они быстро спроворят.
– Да как же?.. Дисбат… Мать говорила, вроде бы тем, кто из Чечни бежал, поблажка. Отправят дослуживать в обычную часть…
– Наивный. Специально такие понты пускают. Чтобы, значит, лохи, вроде тебя, верили и как кролики в военкомат перли. Усек?
Костя пожал плечами.
– Не веришь? А ты пойди!.
– Что же делать?
– Да лучше всего уехать из города. Ксиву справить и уехать.
– Ксиву?
– Ну, паспорт. Еще какие-нибудь документы. Сейчас сам черт не разберет, что творится, все перемещаются туда-сюда. Беженцы, бомжатники… На вокзалах, что твой цирк.
Костя молчал, понимая: Зуб чего-то от него хочет, просто так ничего не сделает, не такой человек. Видно, при матери говорить не желает.
Мать переводила взгляд то на сына, то на гостя, веря и не веря, нутром чуя: сейчас нужно хвататься за любую соломинку.
– Хорошо, тетя Паша, – прервал молчание Зуб, – дай мне фотографию твоего красавца, наверняка остались. На паспорт фотографию…
– Документы подделывать? Это же статья?!
– А дезертирство – не статья? Да черт с вами! Я пошел. Хотел как лучше… – Зуб сделал вид, что двинулся к выходу.
– Постой. Сколько же ты за паспорт возьмешь?
– Сказал же, ничего не возьму. По старой дружбе.
– Ладно, поверим, – мать поспешно вышла из комнаты.
– Ты, Костярин, не волнуйся, все будет о'кей! – громко произнес Зуб, а потом добавил шепотом: – Конечно, разговор наш не окончен. Приходи сегодня вечером, как стемнеет, в старый парк, помнишь, где собирались? За бильярдную. Там и добазаримся окончательно. Въехал? Только не светись. Обязательно приходи. Не пожалеешь.
– Вот карточка, – сказала мать, входя в комнату, и протянула Зубу фотографию. – Подойдет такая?
– Вполне, – деловито заметил Зуб, – то, что нужно. Ну давай, Костярин. – И он покинул квартиру.
Костя Самсонов был вполне обычным парнем, каких на российской земле миллионы. Проживал в большом промышленном городе неподалеку от Москвы. Кое-как окончил школу. Пробовал поступить в институт – неудача: грамотешки оказалось маловато. «Или не дали в лапу, кому надо, потому что нечего дать», – как выразилась мать. И в ее убежденности было что-то резонное.
Полгода шлялся, ничем особо не занимаясь, подторговывал на рынке всякой дребеденью, а чаще вообще ничего не делал, повторял, что все равно скоро в армию. То же говорила и мать. «Пусть перед армией погуляет», – объясняла она знакомым.