Севастьянов невольно засмеялся.
– Чего ты, Серёнька, ржешь? – разозлился Кобылин.
– Я нечаянно.
– За «нечаянно» бьют отчаянно.
– Ладно. Больше не буду. Что вы предлагаете?
– Поехать на кладбище и разобраться. Посмотреть, что да как, потолковать с тамошними служителями… А потом отправиться на квартиру к этому самому Николаеву и посмотреть на него.
– Он разве дома?
– А где ему быть? Жена забрала.
– Хорошо, я готов, – согласился Севастьянов. – Только сейчас, наверное, еще рано?
– Я за тобой подъеду ровно в половине девятого, – сказал старик Кобылин. – Где ты живешь, я знаю. Сейчас половина восьмого. У тебя в запасе целый час. Мойся, брейся, завтракай… Но чтобы в половине девятого, как штык, стоял и ждал у подъезда. Усек? Ну до встречи.
– А какая у вас машина? – спросил Севастьянов.
– Машина-то? «Еврейский броневик».
– Это что за транспорт такой? – изумился профессор.
– Ничего-то вы, ученые, не знаете. «Еврейским броневиком», он же «горбатый», в народе называют «Запорожец». Некоторые остроумцы именуют его еще «жопорожец», поскольку выглядит он одинаково что с переда, что с зада. Усек? Ну до встречи.
Ровно через час профессор Севастьянов вышел из подъезда и присел на лавочку в ожидании прибытия старика Кобылина. Прошло пять минут, потом десять… «Еврейский броневик» не показывался. Севастьянов сидел, потом вставал и прогуливался по двору, потом снова садился. Наконец он уже было решил вернуться домой, когда во двор въехал тарахтящий, как несмазанная телега, агрегат на четырех колесах. За рулем сидел старик Кобылин. Руки его были выпачканы смазкой, на лице блестели капли пота. Он открыл дверцу, приглашая садиться.
– Маленько поломался, – объяснил он свое опоздание.
– А мы до кладбища доедем? – осторожно спросил Севастьянов.
– А то! – отозвался старик Кобылин. – Машина – зверь!
Севастьянов в сомнении хмыкнул, но машина действительно довольно резво выехала со двора и понеслась по только что политым улицам.
– А это не утка? – спросил Севастьянов, имея в виду факт оживления убитого охранника.
– Ты про Николаева? Полной уверенности нет, однако и сомневаться не приходится. Сообщил человек, проверенный на все сто. Пришел, говорит, домой. Баба его, значит, в обморок бухнулась. Потом милиция приехала. Вызвали «Скорую», отвезли в больницу… в морг. Там посмотрели, понюхали… Точно мертвый. Но живой!
– Странно.
– Еще бы! Первый подобный факт на моей памяти. Вот о чем нужно писать!
– Никто не поверит.
– Поверят… Другое дело: не опубликуют. Хотя если выдать все это за происки церковников…
– Все равно не поверят.