Через полчаса из города приехала машина с красными крестами на бортах. К тому времени Табунова перевязали, однако в сознание он до сих пор не пришел. Бык отделал его весьма крепко. Рог пропорол живот и, похоже, повредил печень. Кроме того, имелись раны на спине и пониже. Голове и рукам тоже досталось, но не так сильно.
– М-да, – сказал Степан Тимофеевич Галушко, когда донельзя расстроенная компания возвращалась к месту своего бивуака. – Наделал делов этот Колька. Хотя что с придурка возьмешь!
– Он сам к быку полез, – сообщил Анвар Садыков. – Мы с Юркой видели, как все случилось.
– Сам-то сам… – задумчиво заметил Степан Тимофеевич. – Но, скажите на милость, чего его, дурака, понесло к этому быку?
– Может, обиделся, – предположил Анвар Садыков. – Ты ему, Тимофеич, вместо водки газировки налил.
– Да он и так уже косой был.
– Пускай косой. Свалился бы здесь, и ничего бы не произошло. А то гонор в нем взыграл, вот он и полез с быком сражаться. Теперь начнутся в цехе разговоры: что, да как, да почему?.. Укорять начнут: сами, мол, выпили и пацана напоили. Зачем?! По разным комиссиям таскать…
– Ничего, – равнодушно промолвил Степан Тимофеевич Галушко. – Переживем. Не такое переживали.
Когда удрученные недавними событиями отдыхающие явились к месту стоянки, их встретил улыбающийся Толя Иванов. На траве лежала щука приличных размеров, а сам он явно принял пропущенную дозу.
– Вы где были? – удивленно спросил он, разглядывая хмурые физиономии товарищей. – А я два часа плавал и, выходит, самое интересное пропустил.
Скок возвращался в общежитие не в настроении. Случай с Табуновым как будто не имел к нему никакого отношения. Напился парень. Начал куролесить… Вот и результат! Однако где-то в самых потаенных уголках души он чувствовал даже не вину за произошедшее, а некое смутное ощущение, что и без его участия здесь не обошлось. Откуда возникло подобное ощущение, он не понимал. Действительно, при чем тут он? Этот Колька стал первым приставать… И что? Но ведь он, Скок, ничего ему не сделал. Пальцем не тронул. Обошелся грубовато? Так ведь они не манерные девицы, писающие через батист. Напросился, одно слово. А к быку Кольку никто не толкал. Сам нашел на свою ж… приключений. При чем тут он? Однако неясное чувство вины не давало ему покоя.
Скок отворил дверь своей комнаты и услышал голос соседа:
– Тут тебя какой-то мужик дожидался.
Сергей Александрович Севастьянов после общения с Дохлым явился домой в некотором подпитии. Не в некотором, а в изрядном. Новое, доселе не испытанное ощущение ему даже понравилось. Первым делом он открыл банку «леща в томатном соусе» и слопал ее в один присест. Потом дело дошло и до второй банки, но тут силы покинули профессора. К тому же у него разыгралась сильнейшая изжога. Севастьянов выпил два стакана воды, но изжога не проходила. Тогда он решил принять соду. После соды в животе столь сильно забурлило, что профессор бросился в туалет, склонился над унитазом и изверг из себя мощную красноватую струю. Немного полегчало. Сергей Александрович, стеная, улегся на диван и скоро забылся в тяжелом мутном сне. Потом снились всякие глупости: голые старухи, тянувшие к нему костлявые руки, окровавленные собаки, старавшиеся лизнуть в лицо, Дохлый, сеющий из лукошка золотые монеты…