— В очередь выстраиваются, — живенько закончил я. — Знакомая песня. А вид мой не трогай. Пусти, а? Литр за мной.
— Шеф и замы на полигоне, — утратив ко мне интерес, сообщил страж. — А если на курсы — тебе к шефу нужно. Так что…
— Где полигон?
— В Березовом. Ты че, не…
— Где Березовый?
— За городом. Ты че, не местный?
— Нет. Как добраться?
— Ты на колесах?
— На крыльях любви, блин!
— Ага. Ну, тогда на тринадцатом автобусе до конечной, оттуда — на одиннадцатом номере два километра.
— Одиннадцатый — это что? Автобус, троллейбус?
— Это ноги, братуха. Пешедралом, значит. Спросишь там…
— Ну, спасибо тебе. Полчаса мозги делал, теперь выясняется, что переться еще черт его знает куда. Сразу сказать не мог?
— А мне тут скучно, — жизнерадостно оскалился страж. — Все уехали на полигон, поболтать не с кем. У нас по вторникам стрельбы — весь день никого нет.
— Ну, спасибо, — желчно буркнул я, направляясь к выходу. — Спасибо… Чтоб тебя в казенном доме просверленной ложкой кормили!
— Это как? — озаботился вдогон мне мужлан. — Зачем — просверленной?
— Попадешь — узнаешь, — загадочно пообещал я, хлопая массивной дверью…
Выйдя из автобуса на конечной остановке тринадцатого маршрута, я приблизился к обмотанной пуховым платком голове, выглядывавшей из амбразуры винно-водочного ларька, и поинтересовался, как мне добраться до полигона пресловутого «Арсенала».
— Слушай, — прохрипела голова, усугубившись корявым указательным пальцем, возникшим откуда-то из недр ларька.
— Слушаю, — с готовностью согласился я, склонившись к амбразуре и приставив к уху ладонь.
— Туда слушай, — поправила голова, обдав меня добротным перегаром. — Туда! — корявый палец ткнул в направлении березовой рощи, начинавшейся за остановкой.
Я повернулся в ту сторону, куда был направлен перст указующий, и прислушался. Откуда-то из глубины лесного массива доносились приглушенные хлопки.
— Ну? — прохрипела голова. — Че не ясно?
— Понял, спасибо, — пробормотал я и потопал по присыпанной снегом обочине узкой шоссейки в глубь леса.
Спустя полчаса я приблизился к покосившимся железным воротам, каковые в первоначальном своем аспекте надобности явно не имели: забор, знаете ли, отсутствовал. Напрочь. Только ворота — на ровном месте, с надписью.
Я некоторое время усердно впитывал обстановку, вращая головой на триста шестьдесят градусов, затем грустно ухмыльнулся и побрел к полуразвалившейся хибаре, у которой наблюдалось скопление легковых автомобилей.
— Дилетанты, блин, — с каким-то ностальгическим привкусом пробормотал я, разминая кисти рук и выгоняя дыхательной гимнастикой патогенную энергию из большого круга. — Оценка «неуд»! Мальчишеством страдать изволите…