Поехали дальше. Веселый гомон в салоне утих, даже пацаны присмирели. Волей-неволей женщина продолжала наблюдать за странными пассажирами. Они не говорили между собой, только переглядывались, и наблюдавшая была совершенно уверена, что они разговаривали телепатически…
Доехали до Речного порта. «Коричневые» вышли на площадь. Мимо проехал встречный автобус, это заняло секунды 3–4. Когда обзор освободился, на площадке никого не было. Рядом не было построек, за которые можно было бы спрятаться, не останавливались ни машины, ни троллейбусы, ни автобусы, на которых можно было бы уехать. Эти странные люди просто исчезли…»
«Странные люди». Но люди ли? Выглядят абсолютно одинаково, если их видно, и выглядят так странно…
Они исчезли так же, как исчезают «люди в черном». Разница была, пожалуй, только та, что эти были не в черном, а в коричневом. Такие же способности, такая же психология — холодная, надменная жестокость, что проявилось в холодной и жестокой реплике одного из них. Одновременно и бесстрастное выражение лиц, и глаза, излучающие силу и знание.
Вне автобуса они были невидимы. Разумеется, если у них была необходимость воспользоваться автобусом, то они не стали бы в него заходить в качестве невидимых призраков. Пассажиры были бы напуганы «полтергейстом», когда кто-то невидимый наступал бы на ногу и толкался. Нужна была какая-то приемлемая для людей обычная внешность. И, как и МИБы, они не особенно утруждали себя придумыванием разнообразной и правдоподобной внешности. Достаточно было главного — похожести на обычных людей. Только, как и у МИБов (черная одежда, черные «Кадиллаки», все черное), у них проявились некоторые их психологические пристрастия — даже галстуки были коричневыми, даже рубашки были коричневого оттенка, бежевые. В данном случае мы обнаруживаем выявление в мир человеческой мысли неких идей, символов, которые каждый по-своему обозначают или окрашивают явления истории. Карл Юнг называл их архетипами. Они, заявив о себе однажды, повторяются, выявляются раз за разом, когда человек, приверженный определенным идеям, определенному мировоззрению, делает символы этих идей атрибутами своей внешности.
«Коричневые» были в коричневом. Можно предполагать, что это было следствием особой психологии, которая имеет цвет запекшейся крови. Со времен Третьего рейха коричневый цвет стал символом фашизма и всего, что с ним связано, в частности, его магии. Странно, но даже фамилия жены фюрера в переводе дает тот же цвет. Коричневый цвет стал символом фашизма, как черный давно является символом сатанизма. (Не мы становимся фашистами и сатанистами, одеваясь в эти цвета, а приверженцы этих идей выбрали их для себя в качестве символов.)