– Нет. Я перешел уже давно, около месяца назад.
Андрей знал, что причины ночных кошмаров Николая лежат в прошлом, на годы назад, во временах оккупации Терры и происходивших тогда страшных событиях. Эта тема до сих пор была табу и никто не смел напоминать Николаю об этом. Если уж он сам об этом теперь заговорил…
– Ты был у врача?
Николай засмеялся – тяжело, горько.
– Когда это врачи помогали?
На это Андрей ответа не знал. У него было слишком много собственных тяжёлых воспоминаний о том времени.
Спокойное, тренированное дыхание сопровождало размеренные звуки бегущих ног. Минута за минутой пролетали над постоянно вертящимся кругом гравидека. Молчание затягивалось, а Андрей всё ещё не представлял, что же ему сказать. То, что Николай внезапно почувствовал потребность довериться брату, вселяло неуверенность. Прошли уже годы с тех пор, как они могли говорить друг с другом вот так. Андрей глубоко вдохнул носом, вбирая в себя побольше кислорода, и, наконец, ответил – он должен был это сделать. В конце концов, Николай пришел именно к нему.
– Как ты думаешь, в чем причина? – Андрей не стал задавать первый же вопрос, пришедший ему на ум. Что мне сделать, чтобы помочь тебе? Их последняя крупная ссора началась именно из-за этой простой фразы. Готовность помочь. Николай не нуждался ни в чьей помощи – по крайней мере, сам он так полагал. И меньше всего – в помощи младшего брата.
– Я сам не уверен. Это место… Исход… Нарастающее напряжение на некоторых кораблях – как среди офицеров, так и среди гражданских… Черт возьми, да кто ж знает!
Сердце Андрея немедленно подпрыгнуло до самого горла так, что на какой-то момент он остановился. Выброс адреналина, вызванный словами Николая, заставил пульсировать жилку на левом виске.
– Я знаю, что ты только что перешел во вторую смену, но как насчет третьей? – Андрей ненавидел сам себя за это предложение. Опасение, что Николай его примет, пугало его. Но в данный момент куда лучше было говорить о чем угодно, только не о «волнениях». Самое главное – уйти от этого разговора. Тем не менее, росток страха был посеян и принялся быстро расти. Вместе со страхом взошло ещё одно подленькое семечко – недоверие. Зачем Николай вообще тут?
– Я не уверен, братишка. Может быть, мне стоило бы попробовать.
Невзирая на то, что Андрей знал, какая дикая буря должна была бушевать за этими холодными голубыми глазами, движения Николая по-прежнему выглядели совершенно размеренно. Как у машины. Точнейшая одинаковость плавных жестов была почти невыносимой – казалось, разум и речь были оторваны от тела.