Для среднестатистического жилища сельскохозяйственной Ичкерии, прогнувшейся под невыносимым гнетом разнузданного бандитизма и переживавшей вторую войну, зал был неприлично роскошен. Разноцветный лакированный паркет, драпированные шелком стены, потолок в затейливой золоченой лепнине, тяжелые парчовые шторы, огромный персидский ковер на полу, одна стена полностью заставлена разнообразными аудио — и видеосистемами на неприлично современных подставках и тумбах. Дорогущая кожаная мебель…
Впрочем, интерьер Ирину особенно не заботил. Медленно двигаясь по паркету вдоль кромки персидского ковра, она косила взглядом в сторону кожаной мебели вовсе не из-за ее непревзойденных качеств — видела и получше. Там, в этой мебели, на просторном диване и в трех креслах, заседали пятеро мужланов ичкерских, включая Махмуда Бекмурзаева. Они были такими же здоровенными и дикими на вид, как их предводитель — одна порода, что и говорить.
И все с нездоровой пристальностью рассматривали Ирину…
Нет, аплодисментов не было, равно как и восторженных криков, улюлюканья и прочих проявлений, каковыми обычно нормальные молодые люди, не отягощенные рамками приличия, приветствуют неожиданное появление соответствующим образом принаряженной сексапильной барышни. Первые мужчины тейпа Бекмурзае-вых сидели молча, во все глаза пялясь на «руски бляд» и даже не обмениваясь впечатлениями. И было в этой молчаливости что-то такое…
Ирина дошла до окна, развернулась, замерла было, но дверь в зал оставалась открытой, в коридоре картинно растопырилась чеченка с плеткой, следившая за каждым движением гостьи. Ирина так же медленно пошла обратно, цокая шпильками по паркету и наливаясь липкой субстанцией всепоглощающей паники.
Господи, пронеси! Сделай так, чтобы все побыстрее кончилось… Нет-нет, она готовилась к этому моменту целые сутки напролет. После того, как ушел Сыч с боевыми братьями, представляла себе, как это будет происходить. Прогоняла перед мысленным взором во всех ракурсах и позах, продумывала свое поведение в этой ситуации, моделировала вариации… Но все это виделось, как в скверном фильме на отвратительной пиратской кассете крайне низкого качества. А сейчас…
Сейчас, чувствуя, как при каждом шаге подол коротенького платьица холодной змеиной чешуей скользит по-предательски выглядывающей наружу грани между непривычно обнаженным бедром и резинкой чулок, Ирина вдруг отчетливо поняла: никак она себя вести не будет! Еще минута — и рухнет в обморок…
— Ауррр!!! — вдруг зарычал Махмуд, вскакивая из кресла и стремительно срывая с себя одежду.