Верхняя треть правого легкого навылет — покрытый дерматином кожух моторной части богато оплывал густой темной кровью. Губы намертво закушены, из уголка рта обильно сочится кровавая слюна с пеной, мучительно цедит воздух короткими частыми глотками, в груди что-то сипло хлюпает. Огромный вздувшийся живот пульсировал, медленно сокращался в мелких судорогах.
— Ё-мое! — потерянно выдохнул Антон. — Мать твою за ногу! Тебя-то как угораздило?! Ты ж справа должна сидеть!
Метнулся к распахнутой двери отсека для транспортировки лежачих: так и есть, худющий пацан на носилках в солдатских обносках, лет девятнадцати-двадцати, славянин, салага совсем, ноги по щиколотку в бинтах, правая рука — тоже.
Отскочив от машины, Антон мгновенно оценил обстановку, поводя стволом в направлении окаймлявших место происшествия кустов. Тишина, пустота, никаких признаков постороннего присутствия. От брода, сильно прихрамывая на правую ногу, очень медленно тащится с автоматом «притертый», тяжко матерясь и потрясая кулаками. Со стороны станицы слышен слабенький гул приближающихся моторов — поднятая по тревоге ГБР будет минут через восемь-десять.
Ах, какая нехорошая картинка предстанет взору потревоженных станичников, во главе которых наверняка примчится сам атаман! Энша, прославленный ас ратного дела, палил черт знает в кого, подстрелил беременную бабу, уложил деда, зато упустил снайпера, который наверняка завалил двоих омоновцев, тяжело ранил еще одного и вдоволь поиздевался над оставшимися двумя. Ай-я-яй!
— Где снайпер?! — замогильным тоном вопросил Антон, возвращаясь к худющему салаге и потрясая у его носа грязным кулаком. — Где?!
— Какой снайпер? — Взгляд пацана был как у умирающего от старости человека, пережившего столько страданий и страшных мук, что удивить его новой напастью было просто невозможно.
— Который по омоновцам стрелял, — несколько сбавив тон, пояснил Антон. — Я все время за машиной наблюдал… Не мог же он испариться!
— Баба стреляла, — с полным безразличием сказал пацан. — Ствол подо мной был заныкан — поэтому не нашли…
— Что-о? — внезапно севшим голосом всхлипнул Антон. — Кхе-кхе… Ты… Ты что, парень, гонишь? Как она могла — беременная?!
— А ты у нее руки посмотри, — посоветовал пацан. — И плечо. Я тебе говорю — баба стреляла.
В полном смятении Антон вернулся к кабине. Определить, есть ли следы порохового нагара на руках раненой, не представлялось возможным — одна рука в крови, вторая при деле, не разожмешь. Примерно то же получилось и с плечами: все обильно залито кровью, попробуй поищи свежие следы от приклада!