Яркий всплеск взметнулся в небо, грохнуло и раскатилось эхом лопнувшее нечто, померкли и растаяли иллюзорные кусты. А на оплавленных камнях пологого склона осталось лежать огромное блюдце звездолета, совершенно неизвестной мне конструкции. И от него бежали к нам люди в серых комбинезонах. Я схватил пару камней, собираясь подороже продать наши жизни и вдруг увидел, как мимо меня, неся на палочке, в которой я узнал копье Тези, белую тряпку, спускается Кен. Серые выжидательно расступились перед ним, не подавая никаких признаков агрессивности. И тогда, подхватив на руки завернутое в пленку, безжизненное тельце Тези, которую Кен оставил у выхода, я зашагал следом за ним.
Разбудил меня звук открывающейся двери. Высунув голову из под одеяла рассматриваю вошедших, пытаясь решить для себя, стоит ли ожидать от этого визита чего нибудь новенького, или опять предстоит надоевшая до тошноты процедура примитивного допроса. Я уже наверное с десяток раз рассказал историю своего побега и всей своей жизни целому взводу серьезных теток в серых комбинезонах плотно обтягивающих мощные формы. Разумеется за свою откровенность я выторговал право проведывать своих друзей и получить назад своего Малыша.
Черепашку пухленькая девица с искусанными пальцами принесла немедленно, вместе с мешком свежих тарсовых капсул. Удовольствие, которое я получил, наблюдая состояние ступора, накрывшее ее при виде того, как Малыш жадно брал из моих рук еду, ласково прижимаясь и при этом только что не мурлыкая, сполна возместило почти двухдневную разлуку с питомцем.
Кен содержался в келье рядом с моей. Выглядел он отдохнувшим, посвежевшим и консультировал крепких теток в горном деле. Разговаривать нам не разрешили, но подмигнул он достаточно бодро, чтобы я перестал волноваться за его безопасность.
Чтобы взглянуть на Тези, меня провели через несколько подвесных мостов над подземными озерами в отлично оборудованный госпиталь. Тези спала под прозрачным колпаком реаниматора и, судя по ровному дыханию, шла на поправку. Камень, весом килограмм в триста, свалился с моей души при виде заботливых лиц пышных матрон, хозяйничающих в лазарете.
На обратном пути я старательно вертел головой по сторонам, пытаясь как можно больше рассмотреть и понять. Небрежно выровненные тоннели, шаткие мостики и спартанское пренебрежение к любым проявлениям дизайна наводили на странные мысли. С одной стороны, мощная техника огромного звездолета, первоклассное оборудование госпиталя и подземные гидропонные огороды, с которых мне приносили свежие овощи. С другой – тесные пещерки, наспех приспособленные под жилые помещения и полное отсутствие элементарных человеческих удобств. Очень хотелось поговорить об этом с Кеном, но мы находились на положении пленных, хотя я и надеялся, что это явление временное и вполне может измениться.