Может быть тогда – о, если только осмелиться такое предположить – ее изгнание не продлится целую жизнь.
***
Граф Лайл чувствовал себя очень виноватым. Он часто обвинял жену во флирте, основываясь на веских доказательствах, которые видел собственными глазами. Он несколько раз обвинил ее в большем, чем простой флирт. Она всегда все горячо отрицала. Хотя их споры обычно заканчивались тем, что она гордо вскидывала голову, смерив его презрительным взглядом, и говорила, что он может верить во все, что ему заблагорассудится. Во всяком случае, кто, кроме него, осудил бы ее в том, что она завела любовника, когда на всю оставшуюся жизнь привязана к такому мужу?
Он никогда не искал доказательств и не только потому, что боялся их обнаружить. Скорее глубоко в нем коренилось убеждение, что даже если он и являлся ее мужем, она все равно не является его собственностью. Хотя в глазах закона она и принадлежит ему, тем не менее, он никогда не будет следить за ней.
Это Эстель. Его жена. Женщина, которую он тайно полюбил еще до того, как женился на ней. И если она решила флиртовать с другими мужчинами, изменить ему с одним или несколькими из них, то он будет рвать и метать, возможно, даже навсегда отошлет ее. Но не станет за ней шпионить, никогда не обвинит публично и не отречется от нее.
Он мужественно стерпит, как и должен, так же, как терпят большинство жен, когда их мужья предпочитают завести любовниц.
Именно в этом состояла огромная неловкость, когда он прочесывал комнату жены после того, как она отправилась за покупками по магазинам с Изабеллой Лоуренс. Он искал кольцо. Но он был напуган перспективой обнаружить что-то еще.
Что-то, чего он не хотел найти. То, что скомпрометирует ее и уничтожит его. Он ничего не нашел. Ничего, чтобы подтвердило некоторые из его худших подозрений. Но и кольца не нашел. Куда она его положила? Его, точно, не было ни в спальне, ни в гардеробной. «Кажется, мне придется отставить план, который так восхитил меня прошлой ночью», – размышлял граф, направляясь к себе через свою гардеробную. Но через некоторое время подумал, что не обязательно вовсе отказываться от него. Алмаз все равно бы пришлось покупать новый. Так почему бы не купить и новую оправу? Почему бы полностью не заменить все кольцо? Будет абсолютно новый подарок.
Абсолютно новый дар любви.
Сложность состояла в том, что ему придется точно описать кольцо ювелиру, что бы он его воспроизвел. Ведь уже прошло два года с тех пор, как он покупал кольцо для нее. Он вложил его ей в руку и смотрел на него со смешанным чувством гордости и любви… И отчаянием, в тысячу раз большим. И все же он так и не мог вспомнить, сколько было сапфиров – восемь или девять, и какой ширины был золотой ободок.