А потом и вовсе начались чудеса. Два жулика нашли друг друга. И теперь, когда им уже нечего было скрывать, они словно соревновались в «подбрасывании замечательных идей». Пошли в ход и комплименты («У тебя наполеоновская голова, Абдурахман!»), и пословицы и поговорки («Говорят, собака проживет и сося свою лапу, но ведь я-то на это не согласен!»). Так мудро вели они беседу. Дело оставалось за небольшим — найти двух-трех продавцов. Здесь уж «бескорыстие» Триандофилиди не знало предела. Продавец Капаш Мауленов был просто потрясен щедростью своего нового «друга», когда тот, пригласив его в склад, небрежно вспомнил:
— Ты как-то жаловался, что не можешь достать сносный холодильник? Посмотри на него! Каков красавец? Теперь он твой!
— Ай, спасибо! — заволновался Капаш. — Сейчас же бегу к жене за деньгами...
— Э... Разве друзья говорят о деньгах? Разве можно думать о презренном металле, связывая узы дружбы? И не наш ли долг теперь во всем помогать друг другу? Пусть это будет твоим мужским сюрпризом для жены: только так ценят женщины силу мужчины!
С остальными двумя продавцами разговор было вести легче, и Абдурахман уже не скрывал откровенной радости: «Молодец, грек, мы теперь развернемся вовсю!»
* * *
Результаты деятельности «фирмы» сказались быстро и для многих явились неожиданностью. Ну, например, для председателя городского потребительского общества Ромашева. Ресторан совершенно перестал давать прибыль! Ничего не может пояснить и бухгалтер:
— Керимбаева я знаю давно. Человек он опытный, но все-таки я ему мало верю....
— Почему? — спрашивает Ромашев.
— Не по средствам живет, — угрюмо замечает бухгалтер.
— Сегодня же провести ревизию, и немедленно!
В разгар беседы в кабинет Ромашева входит Керимбаев. Он выбрит, сыт, хорошо одет и невозмутим:
— Э... Хоть сто раз проверяйте, дорогие товарищи. Люди стали мало пить спиртного, их не устраивает наша ресторанная цена, а качество наших блюд неплохое...
* * *
Праздная жизнь никогда не бывает чистою. Абдурахман знал это, но он всегда считал себя «делающим дело» человеком, настоящим мужчиной, которого за это должны любить и обожать представительницы прекрасного пола. Поэтому он без обиняков выложил Триандофилиди свою очередную идею:
— Поздравь меня, Алеша. Женюсь.
— Но ты ведь женатый человек, Абдурахман? Что за свадьба?
— Э... — осклабился подвыпивший Керимбаев. — Настоящего мужчину всегда волнует зов предков. И сколько можешь прокормить, столько и будет у тебя жен, — как записано где-то там... (Абдурахман уже плохо соображал за обильным столом).