Сильные повреждения лиц и рук, травма пальцев у Батырхана — все это также не могло быть результатом одного лишь выстрела из данного ружья. Таких серьезных увечий дети не получили бы даже в том случае, если бы расстояние было меньше семнадцати метров.
Что же было на самом деле? Обыкновенная детская шалость из тех, которые, к сожалению, часто оканчиваются трагически. В куче угля дети нашли продолговатый металлический предмет, захотели узнать, что же там внутри...
От родителей Батырхан уже слышал, что игры с самопалами, патронами, порохом плохо заканчиваются. Так оно и случилось. Как только он стал правой рукой отковыривать детонатор (это был именно капсюль-взрыватель), произошел взрыв.
Десятилетнему человеку, да еще в шоковом состоянии, невозможно оценить случившееся. Дикая боль и слезы — это было потом. А в те считанные секунды, пока прибежали отец с матерью, сильнее всего он боялся родительского наказания. Так молниеносно родилась версия «об одном человеке у обочины». И конечно, у матери этот «человек» немедленно ассоциировался со сторожем. Пьяненький, он часто гонял ребятишек за их назойливые дразнилки, проказы. Она недолюбливала его и тем легче поверила сыну...
Из всех вопросов, стоящих перед экспертами, немедленно и категорически можно было ответить на один. Вы, видимо, уже догадались, на какой именно. Действительно, даже непосвященный сразу скажет: невозможно причинить тяжелые и такие различные по характеру ранения одним выстрелом одновременно двум детям, которых нашли сидящими на расстоянии чуть менее полуметра друг от друга. Тем более, что с самого начала речь шла о выстреле из обыкновенного охотничьего ружья, о дробовом заряде.
Эти сомнения в правдоподобности версии о «человеке с обочины» (их, кстати, надо было обосновать с математической точностью) в самом начале исследования заставили экспертов приняться за изучение всех деталей особенно скрупулезно и тщательно.
Но никому из людей, в том числе судебно-медицинским экспертам, не чуждо ничто человеческое.
Бывает ведь такое — ваш собеседник, желая убедительнее растолковать свою мысль, приводит эмоциональный, но отнюдь не доказательный аргумент:
— Да что вы, это же очевидно!
На какое-то мгновение вас это сбивает с толку, и вот вы уже ищете слабые места не в доказательствах собеседника, а в своих собственных возражениях.
Кажущаяся очевидность происшедшего иногда сбивает с толку и эксперта. И он уже «не замечает» каких-то деталей, подсознательно пренебрегает ими, находясь в плену готовой — «очевидной» — версии.
Жарким летним днем по берегу реки Нуры нашли мертвого пастуха М. Одежда на нем была разорвана, поблизости валялись обрывки белья. Сапоги, нож и топор лежали неподалеку.