Как сообщил начальник пожарной охраны, предварительные опросы указали, что огонь начался в той части, где находились предохранители, но место происшествия все еще было слишком горячим для исследователей, поэтому они не могли войти туда и все проверить. Если огонь был вызван проблемой с электричеством, то он не имел к этому отношения, но приходилось задуматься и о возможности того, что огонь начался по совершенно другой причине. Когда он впервые увидел Лорну, стоящую в последних лучах заходящего солнца, которое превращало ее волосы в роскошный огонь, его контроль дрогнул. Он зажег свечи, даже не думая о них; мог ли он зажечь еще что-нибудь?
Нет, он не делал этого. Он был уверен. Если бы причиной был он, то загорелись бы все вещи в гостинице и казино, а не в одной отдаленной точке. Он сдержал свою силу, взял ее под контроль. Огонь в казино был вызван чем-то еще; выбранное время оказалось просто совпадением.
Прошло почти полчаса, прежде чем он с помощью дистанционного управления открыл ворота и въехал на извилистую дорожку, ведущую к трехэтажному дому, фасад которого был повернут к восточной цепи Невадских гор. Другая кнопка подняла дверь гаража, и он поставил Лотос на свое место, как астронавт, стыкующий челнок с космической станцией, после чего закрыл за собой гараж. Рядом с «лотосом» поблескивал серебряный «ягуар».
— Выходи, — сказал он Лорне, и она послушалась. Когда он уступил дорогу, чтобы позволить ей первой войти в его блестящую кухню, она смотрела прямо перед собой. Затем набрал код в системе безопасности, чтобы остановить ее предупреждающий звуковой сигнал, и немного подождал. Он на мгновение подумал вернуть Лорну в город после того, как поговорит с ней, но отказался от этой идеи. Он устал. Она могла остаться здесь, и если понадобится, а в этом он не сомневался, он воспользуется принуждением, чтобы держать ее здесь, подальше от неприятностей. Даже если ей это не по душе, она вытерпит; последние часы были дерьмовыми, и он не испытывал желания снова куда-либо ехать.
С этой мыслью, он перезагрузил охранную систему и повернулся к ней. Она стояла спиной к нему на расстоянии не более метра, ее плечи выглядели одеревенелыми, и, судя по наклону головы, подбородок был вздернут.
Сожалея о неизбежной потере тишины, он сказал:
— О’кей, теперь можешь говорить.
Она повернулась лицом к нему, и он приготовился к потоку оскорблений, поскольку ее кулаки были крепко сжаты.
— Уборная! — завопила она.