Ночь коротка, спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука…
«Случайный вальс», — вспомнил он. — На фронте его ещё называли «Офицерским вальсом». Под него мы танцевали в клубе на станции Тёплая Гора с Таней… Как давно это было! Жива ли она?».
Он посмотрел в окно, увидел пробегавшие мимо деревья, пустынные поля. Лес ранней весной был холоден и уныл, в нём ещё оставалось довольно много снега. Белые стволы берез выделялись среди тяжеловатой темной зелени ельников.
Лес остался позади, и на поляне показалось станционное здание, а возле него — дежурный с сигнальным флажком. Поезд на маленькой станции не остановился.
Опять потянулись леса, мелкие сосенки взбегали по склону заснеженной сопки.
«Не сделать ли мне на Тёплой Горе остановку? — подумал Иван Дмитриевич. — Поглядеть бы, каков теперь там посёлок. Наверное, очень изменился внешне. Но, возможно, наши казармы еще сохранились… И попытаться бы разыскать Таню. Я помню домик, где она жила. Да, сделаю остановку, поброжу по поселку и уеду следующим поездом», — решил он.
Наступил вечер, в вагоне загорелось электричество. Соседка, молодая женщина, занимавшая нижнюю полку, укладывалась спать с дочуркой лет четырех-пяти. На другой нижней полке спал старик, прикрывшись развёрнутой газетой.
Иван Дмитриевич взобрался на верхнюю полку и попытался уснуть, но не мог. Из головы у него не выходила Таня, его первая девушка… «Она, конечно, вышла замуж, у нее уже выросли дети, — думал он. — Чем теперь она занимается? Работает? Узнает ли его?»
Лишь около полуночи он забылся сном, тревожным и чутким, как на фронте.
Утром проводница, проходя по вагону, объявила:
— Койва! Кому выходить в Койве? Приготовьтесь.
Иван Дмитриевич проснулся и поглядел в окно с полки. В скуповатом сером рассвете проплывали поля и перелески. На взлобках снег уже сошел, но в низинах лежал грязный, ноздреватый и неприглядный.
«Значит, сейчас Койва, — подумал Тягунов. — Тёплая Гора должна быть уже близко».
Девочка на нижней полке разметалась во сне, одеяло с нее сползло. От толчка вагона проснулась мать и, спохватившись, укрыла малышку потеплее. Тягунов спустился с полки, сказал женщине «доброе утро», и пошел к служебному купе.
— Кажется, скоро Должна быть Тёплая Гора, — обратился он к проводнице. — Я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — ответила та, расставляя на никелированном подносе чайные стаканы и опуская в них ложечки. Они тихо позвякивали о стекло. Лицо проводницы, еще не сменившейся с ночного дежурства, было чуть примятым, глаза полусонно щурились. — Проедем Койву, потом Вижай, Лаки, а там и Тёплая Гора.