— Да не на похвальбу они пришли к тебе, — успокоил Куркутский. — А познакомиться… Ло-жет, дружбу с тобой хотят затеять…
— Ну, что ты глупости говоришь, Михаил? — вполголоса с укоризной заметила Милюнэ. — Где это видано, чтобы тангитан дружил с лыгьора-вэтльаном?
— А Кассира, а вон Арене — разве они не друзья местному человеку?
— Тебе и твоему брату, может быть, и друзья, — сказала Милюнэ.
— Зря ты такое говоришь. — Михаил Куркутский скосил глаза. — Глянь, как на тебя молодой-то смотрит…
— Я уже заметила, — краем глаза улыбнулась Милюнэ. — Будто женщины никогда не видал. Как еще на берегу увидел меня, так с тех пор и глядит.
— А может быть, у него к тебе любовь?
— Знаю, какова у тангитана любовь к чукчанке, — усмехнулась Милюнэ.
— Ну уж, ты скажешь…
— Об чем разговор? Обо мне? — с любопытством спросил Булатов, догадавшись, что Куркутский и Милюнэ толкуют о чем-то, связанном с ним.
— Да нет, — соврал Куркутский. — Толкуем о рыбе.
— Хороша здесь рыба! — сказал Булатов, краснея.
— Хорошая, — согласилась девушка и опустила глаза.
Вроде бы глаза как глаза, чуть коричневатые, как высохшая трава, но вдруг в этой траве мелькнет огонек, словно незагашенный костерок…
— Я никогда такой не видел, — с увлечением заговорил Булатов, обрадовавшись возможности поговорить с девушкой. — Мне она очень понравилась. Я уже пробовал икру и свежесоленые эти самые… брюшки.
— У нас их называют пупки, — поправил Куркутский.
— Очень мне понравились, — повторил Булатов.
Арене Волтер рассказывал о житье в яранге, о назначении полога, кладовок по бокам.
— А у кочевых чукчей такие же жилища? — спросил Сергей Безруков.
— Разницы почти никакой, — вступил в разговор Михаил Куркутский. — Только ихняя яранга полегче, поменьше, чтобы возить на нарте и быстро собирать.
В ярангу вошел старший Куркутский.
— Вы тут не слышите — оннак карапь идет с Алюмки… Похоже, японский пароход.
Все обитатели яранги высыпали наружу.
Пароход был уже на внутреннем рейде Анадырского лимана.
— Ну вот, может, это твой корабль пришел, — . сказал Безруков Булатову.
— Почему — мой?
— А вдруг он дальше на север плывет? Скорее всего, это так, — ответил Безруков.
Японский пароход разгружался.
Почти весь груз предназначался для Сооне, но кое-что судно доставило и для других торговцев. Похоже, что во Владивостоке налаживалась жизнь, возобновлялись старые связи. Пришли грузы и для Тренева, и он нанял Тымнэро переносить тюки и ящики в свой небольшой, но хорошо утепленный склад. Этот же пароход взял и пушнину, собранную за несколько лет и скопившуюся на складах ново-мариинских торговцев.