— Рыбья твоя душа! Нет у тебя мужской твердости, даром что штаны носишь!
Голос был пронзительный, казалось, он протыкал кожу человека, словно железная игла.
— Что за шум, а драки нет? — крикнул Каширин, распахивая дверь в дом и пропуская вперед Милюнэ.
Агриппина Зиновьевна, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, стояла в тесных сенях и выговаривала мужу. Иван Тренев по обыкновению теребил бородку и еле слышно частил:
— Так-так-так… Так-так-так…
— А, Петр Васильевич! — Агриппина Зиновьевна обратилась к Каширину. — Явились! Что же это творится? А?
— Об чем речь? — спокойно спросил Каширин.
— А о том, что вы заставили мужа торговать в убыток! — крикнула Агриппина Зиновьевна. — Сейчас весна, товару недостаток, а он отдает за песца две плитки чая! Вы хотите нас по миру пустить!
— Успокойтесь, Агриппина Зиновьевна, — сказал Каширин так, словно ничего особенного не произошло. — Две плитки черного чая — это еще не все счастье на земле. Лучше поглядите-ка, какую работницу я к вам привел…
С этими словами он слегка подтолкнул вперед засмущавшуюся Милюнэ.
— Входите в комнату, — пригласила Агриппина Зиновьевна.
Она искоса быстро взглянула на чукчанку и не увидела в ней ничего особенного. Но в комнате, когда Агриппина Зиновьевна пристальнее рассмотрела будущую работницу, она не могла не поразиться. Доброта так и лучилась от всего ее облика, от выражения лица, чуть округлого, мягкого, глаз, светящихся внутренним теплом.
— Как тебя зовут? — спросила Агриппина Зиновьевна.
— Милюнэ…
Голос был низковатый, глубокий.
— Что это значит?
— Заяц вроде бы, — пояснил Каширин. — Да что имя, вы на нее поглядите!
— А можно Машей звать? — вступил в беседу Тренев. — Зайчихой такую прелесть звать как-то… не очень… Словом, Маша было бы для нее неплохо… А, Груша?
— Ну что же, можно и Машей звать, — медленно согласилась Агриппина Зиновьевна. — Только вот делать она, видно, ничего не умеет.
— Да научите ее в два счета! — горячо заговорил Каширин. — Это же такой сообразительный народ! Вы только представьте себе, Иван Архипыч, ее дядя грамоту чукотскую изобрел!
— Петр Васильевич, вы в своих симпатиях к дикарям черт знает до чего можете договориться, — со снисходительной улыбкой заметил Тренев.
— Ну вот — не верит! — сокрушенно развел руками Каширин. — Вы мне скажите, Агриппина Зиновьевна, что надо делать, а я ей пере-, веду.
— Стирать покажу как, — сказала Агриппина Зиновьевна. — Жить будет на кухне, там можно закуток отгородить.
Пока Агриппина Зиновьевна учила Милюнэ, мужчины курили и разговаривали.
— Поручение комитета почетное и важное, — солидно говорил Иван Тренев. — Я даже вам несколько завидую: вы избраны делегатом и вам поручено подобрать еще двух представителей.