Из рассказа
П.И. Григорьева
«…После санатория врачи настаивали на том, чтобы Иван занялся физическим трудом. Советовали устроить его подальше от города, где-нибудь в среднерусской полосе. Пришлось Ивану вспомнить свою первую профессию. Оставалось выбрать место потише. Чтобы природа соответствовала и прочее. Выбрали поселок Озерное под Тверью. Там он и поселился. Работать устроился в сапожной артели».
Из заключения
медицинской комиссии.
Май 1936 года
«…Здоров. Годен к военной службе».
Из рассказа
И. 3. Семушкина
«…За несколько лет здоровье восстановилось полностью. Даже крепче стал. Вроде как закалку прошел. И вовремя. Начались события в Испании. В Мадриде встретился с нашим советником Яном Карловичем Берзинем. Мне о нем много рассказывал Григорьев, а увидел его впервые. Он мне и предложил поработать в Пиль-дель-Вальосе, в центре по обучению республиканцев методам партизанской войны. Этот центр располагался недалеко от Барселоны. Работал, готовил людей. Позже воевал у стен Мадрида, в Каталонии. До конца… Выводил людей через Пиренеи… Много всего было. Многих друзей там приобрел. Война — не только потери.
В Москву вернулся, сразу укатил на Урал. Там и осел в учебном центре».
Выписка из личного дела
И.3. Семушкина
«…В октябре 1941 года направлен на выполнение особого задания в тылу врага в район Вязьмы».
* * *
Из гостиницы Семушкин ехал к Григорьеву. Интересное свойство города, думал он, глядя на немноголюдные в столь ранний час московские улицы. По утрам столица выглядит омытой. До войны он испытывал такое ощущение, и вот сейчас. Окна домов белеют крестами. Улицы перекрыты баррикадами. Проезды ощетинились противотанковыми ежами. Изменился город. Он готов к штурму, к обороне. Но вот наступило утро, и такое впечатление, будто медленный рассвет не прибавил к его возрасту, а отобрал сутки, на которые столица вновь помолодела.
Много лет назад, когда до Индии донеслась весть о революции в России, слово родина слилось для Семушкина с Петроградом. Он гордился тем, что русский, что именно в его стране рабочие и крестьяне взяли власть. Позже в его жизнь вошла Москва. К Москве обращали тогда взоры миллионы угнетенных. Россия, Петроград, ставший городом Ленина, Москва являлись примером, поднимали на борьбу с угнетателями.
Из рассказов отца Иван Захарович помнил название деревни, из которой ушел служить Захар Семушкин, то, что находится она на полпути от Петрограда до Москвы, в речном озерном краю. Прежде чем выбрать место для жительства после санатория, Иван Захарович побывал в родной деревне. Там жило так много Семушкиных, что трудно оказалось восстановить степень родства. В конце концов разобрались. Он побывал на кладбище. Ему показали могилы деда, бабки, многих близких по крови людей. Странно, но именно там, на кладбище, под кронами удивительно чистых берез, нежных какой-то особой птичьей грустью ив, вспомнил он девичью фамилию матери. Потому, может быть, что на кладбище не меньше Семушкиных лежало Афониных, а может быть, и оттого, что именно в тиши, среди могильных холмов, крестов и скромных надгробий отчетливо вспомнился отец, те слова его и рассказы, которые, казалось, забылись, но вот всплыли в памяти, а значит, жили в нем все годы. Еще он помнит, как тогда же слово родина приобрело для него конкретные черты деревни на крутом берегу реки, окруженной небольшими полями-делянками и лесом. Он и Озерное выбрал для жительства потому, что напоминало оно своим расположением деревню родителей.