На линии обороны Рощина встретил бывший начальник штаба отдельного саперного полка девятнадцатой армии полковник Сабеев, приземистый, широкий в плечах человек. Лицо круглое, приплюснутое, и на нем узкие, с хитринкой глаза, широкий, как бы раздавленный нос. В длинной до пят шинели, он более всего походил на кавалериста, нежели на сапера, дело, однако, знал, в мирной жизни был инженером-строителем, к кавалерии отношения не имел. В отряде он появился недавно. Его с группой командиров и бойцов вывел на базу «маяк». Шли они не в пример другим группам организованно, каждый сохранил документы, личное оружие. Хотели было идти дальше, но Рощин, следуя приказу фронта подчинять выходящих из окружения бойцов и командиров независимо от звания, оставил их на базе. Сабеев согласился не сразу. Они рассчитывали отдохнуть на базе, но не оставаться. Он потребовал радиограмму, внимательно прочитал текст, только после этого остался. Сразу же возглавил оборонительные работы.
— Здравствуйте. Показывайте, что вы здесь наворотили, товарищ полковник, — сказал Рощин, соскакивая с коня.
Сабеев повел командира отряда по позициям, показывая линию обороны, отрытые окопы, ячейки, западни для танков и бронетранспортеров на участках возможного проникновения противника, древесно-земляные огневые точки, ямы-ловушки для пехоты, все то, что успели сделать за эти дни. Шел рядом с Рощиным, рассказывая и объясняя, отвлекаясь, если замечал непорядок. «Думать, думать надо, товарищи бойцы, — говорил он чуть осипшим голосом, указывая на промахи. — Чаще ставьте себя на место врага. Вот ты немец, — подходил он к бойцу, — тебе надо наступать, бежать вперед, а тут огонь, ты ищешь укрытия. Где? — спрашивал Сабеев, оглядывался, указывал рукой на дерево. — Чем не прикрытие? Туда ты и побежишь, и плюхнешься с ходу под ствол. Здесь и надо копать ловушку». Сабеев пережил контузию, когда они выходили из окружения, стал глуховат, старался говорить громко, отчего и сел его голос. Задачи тем не менее ставил интересно, объяснял предметно, бойцы к нему прислушивались. Сабеев сам придумал ямы-ловушки, показывал их Рощину не без гордости. Эти ямы копались во всех секторах обстрела. Глубина полтора-два метра. В дно каждой ямы заколачивались заостренные колья. Острые концы кольев вымачивали в воде, чтобы они замерзли, стали крепче. Ямы укрывали ветками, тонким слоем дерна. Ловушки сооружались за бугорками, за пнями, за стволами деревьев, то есть за каждым естественным укрытием. Сооружались завалы. «На безрыбье и рак рыба, — говорил Сабеев, — но в нашей обстановке мы должны использовать каждую возможность». Рощин с ним согласился. Сабеев свое дело знает, за линию обороны можно не беспокоиться.