* * *
Иван Захарович вернулся на базу, и здесь ему сообщили, что у Нины воспаление легких, что отправили ее в Москву вместе с Веденеевым и Бородиным. Известие ошеломило Семушкина. Он испытал чувство близкое к растерянности. Как бы ни складывалась его жизнь на всех ее этапах, за исключением болезни, Иван Захарович мог найти выход из самых, казалось бы, тупиковых положений. Теперь он не видел выхода. Терялся от безвестности, от невозможности что-то предпринять.
Завершен очередной этап работы. Вместе с пограничниками они захватили легковую автомашину на шоссе Вязьма — Лиховск. Под видом обер-лейтенанта Альфреда Мора он проник в Лиховск, отметился в комендатуре, снялся с учета. Проверил явки. Обеспечил разведчиков связью. Четко сработали в Кутове. Побывали в Подворье. Он выполнил последнее задание. Возвращался на базу удовлетворенный тем, что люди, на помощь которым он был послан, в основном уцелели. На всех этапах этого нелегкого пути он действовал вдохновенно. Семушкин как бы наверстывал упущенное, осуществляя на практике то, чему сам учил людей на Урале, в стороне от активной деятельности. Нежданная встреча с Ниной на опаленной огнем земле прибавляла сил. В памяти постоянно всплывали ее слова: «Я рожу тебе сына. Я рожу тебе дочь. У нас будет много детей. Мы будем жить, Ваня. Ты слышишь, любимый, родной. Мы будем жить». Теперь ее слова, тот лихорадочно-торопливый шепот в землянке казался прощанием. Вспоминалось то, как куталась она при расставании. Он успокаивал себя. Старался убедить в том, что болезни проходят, но в душу вновь и вновь закрадывались сомнения. Как там? Что с ней сейчас, в эту минуту? Выживет ли? Отправили ее в тяжелом состоянии с высокой температурой. Мухин нашел-таки ровный участок возле Баева болота, подготовил посадочную площадку для самолетов. В Москву удалось отправить многих тяжелораненых. В том числе Нину. Нину! Все, казалось, можно было предположить. Эвакуировали раненых буквально из-под носа у немцев. Преодолели непреодолимое, и вот на тебе, не в бою, не под бомбами любимый человек очутился на грани жизни и смерти. Других спасала, себя не сберегла…
События меж тем разворачивались. Вылет в Москву откладывался. Радиограмма Григорьева, новое задание, ограниченные сроки заставили проявить верх собранности. Нападение на гарнизон города, в котором разместились охраняемые тылы фронта, многочисленные склады и прочие службы, на штаб полнокровного неучаствовавшего в боях корпуса требовало тщательной подготовки, а времени оставалось в обрез. На базе Егоркиных горок собрали чуть более двух тысяч бойцов. Партизанский отряд Федора, с которым удалось наладить связь, разросся до тысячи, подполье города могло привлечь к операции около трехсот человек. Мало. Нет артиллерии. Нет танков, автомашин. Всего того, чем в избытке располагал противник. Командиры понимали, что приступом, лобовой атакой город не взять. На стороне нападавших было другое преимущество. В городе работало подполье. Если группы подпольщиков довооружить, усилить за счет бойцов двух отрядов, то можно было бы блокировать не только опорные пункты немцев на окраине, но и в центре города. Правда, ни о каком нападении не могло быть и речи, если в Лиховске останутся части сорок пятого механизированного корпуса. Но данные разведки подтвердили предположение Семушкина и Рощина. Подразделения охранных войск, сорок пятого механизированного корпуса перебрасывались в Кутово, подтягивались к колотовскому лесному массиву. Сработали радиограммы, те меры дезинформации, которые проводились заранее.