— Мне тоже надо подстричься и завить волосы, — объявила она, когда Берни провожал ее домой после сеанса.
Он рассмеялся и наклонился близко к его голове, делая вид, что внимательно рассматривает ее прямые каштаново-медовые волосы.
— Ты с ее завитками? Это – предел.
Адди улыбнулась ему.
— Я могла бы все время быть кудрявой.
— Детка, по сравнению с тобой, Мэри Пикфорд бледная моль.
— Ты такой милый, — рассмеялась она и взяла его под руку.
На первый взгляд Берни казался лощенным и очень искушенным. Он старался делать вид, что он невероятно утомлен жизнью, но Адди сразу поняла, что в душе он добрый и отзывчивый, несмотря на его попытки срыть это от посторонних. Адди замечала, то, что не видели другие – доброжелательность и сердечность в общении с детьми, забота о животных, попавших в беду. Из-за денег его семьи и приятной внешности, он считался выгодной партией, но Адди на его счет не имела никаких планов. Возможно, именно поэтому, он ею заинтересовался. Мужчины, казалось, всегда хотели то, что не могли получить.
Рука Берни слегка сжала ее, когда они подошли к ее дому в конце улицы. Вместо того, что бы подвести ее к крыльцу, он потянул ее в сторону от освященного входа.
— Берни, что ты делаешь? – со смешком спросила Адди. – Трава влажная, и мои туфли…
— Только одну минутку детка, — отозвался он, приложив палец к ее губам. – Я хочу побыть с тобой наедине чуть-чуть.
Адди игриво куснула его за палец.
— Мы могли бы побыть наедине и в доме. Лиа наверху, и, вероятнее всего, уже спит.
— Это не одно и тоже. Ты становишься совершенно другой в доме, детка.
— Неужели? – скорее насмешливо, чем удивленно спросила Адди.
— Это совершенно точно. Ты становишься унылой и серьезной, а мне нравится, когда ты веселая и раскованная. Тебе нужно почаще расслабляться.
— Я не могу быть все время забавной и веселой, — сказала Адди с озорной улыбкой. – Иногда я еще должна работать и нести ответственность. Это называется быть взрослым.
— Ты – единственная из моих знакомых, которая так рассуждает.
Адди придвинулась к нему ближе и обняла за шею, прижимаясь губами к его гладко выбритой щеке.
— Именно поэтому я тебе и нравлюсь, правда, пижон? Для тебя это что-то совершенно новое.
— Да, поэтому ты мне и нравишься, — подтвердил он, наклоняясь к ней, чтобы поцеловать.
Ощущение его рта на ее губах было приятно. Для нее их поцелуи были просто дружескими жестами, мимолетными признаками привязанности. Для Берни же они означали обещание большего в их отношениях.
Берни давно понял, что Адди не собиралась позволять ему заходить дальше невинных поцелуев, но это не мешало ему пытаться снова и снова. Для него существовало два вида женщин, которых он уважал и тех, кто был не достоин уважения. В некотором смысле, ему нравилось поведение Адди. Но если бы она все-таки позволила ему зайти дальше, он бы посчитал это осуществлением своей мечты, и с удовольствием превратил бы ее в женщину, которую не стоит уважать.