А теперь, это казалось просто невероятным, но она изменилась в мгновение ока. Невозможно было узнать, долго или нет продлится перемена, но эта новая Аделина действовала на него совсем не так, как старая. Бен никогда не замечал, как она красива, какой уязвимой и обезоруживающей она могла быть. Он почти жалел, что отклонил ее предложение в конюшнях. По крайней мере, сейчас он бы не задавался вопросом, каково это чувствовать под собой ее тело. Теперь он этого никогда не узнает, и хотя это того не стоило, он все же был невольно очарован ею.
Адди оглядела пастбище, грязных, небритых мужчин, их одежду, потемневшую от пота, их лица с неряшливыми усами или чересчур длинными бачками. Они исподтишка непрестанно поглядывали на нее. Не будь рядом Рассела, она бы не чувствовала себя в безопасности.
Бен заметил ее неуверенное выражение и ухмыльнулся.
— Алмазы неограненные, все мы. Вы нигде не встретите джентльменов больше нас уважающих леди. Некоторые из присутствующих здесь проехали сотни миль, только чтобы мельком увидеть женщину высокой репутации.
— Включая и Вас, мистер Хантер? — поинтересовалась она, голос ее был убийственно мягок.
— Меня никогда особенно не интересовали женщины с высокой репутацией, мисс Аделина.
Адди внутренне вскипела. О, как ему нравилось делать это едва заметное оскорбительное ударение на ее имени! Как может Рассел просто сидеть на лошади, и не замечать, что Бен искусно оскорбляет ее?
— Какое облегчение знать, что порядочным женщинам не грозят ваши ухаживания, мистер Хантер.
Он лениво улыбнулся, смерив ее взглядом с ног до головы.
— Должен предупредить, время от времени я делаю исключения.
Рассел громко фыркнул.
— Ключ к сердцу моей Аделины, говорить ей комплименты, Бен, много комплиментов. Они очень поднимают ей настроение.
— Только если они искренние, — уточнила Адди. Она выразительно поглядела на Бена. — А я вижу насквозь всех, кто лицемерит.
— Не знал, что вы так высоко цените искренность, мисс Аделина.
— Значит, вы знаете обо мне меньше, чем вам кажется, мистер Хантер.
— Достаточно, чтобы составить определенное мнение.
— Вот и славно. Можете составлять обо мне какое вам угодно мнение, пока мне не приходится его выслушивать.
Глаза Бена сузились.
Рассел расхохотался в последовавшей за этим тишине.
— Вы двое когда-нибудь успокоитесь?
— Я должен возвращаться к работе, — сказал Бен, посмотрев на Адди, и коснулся полей шляпы в жесте, содержащем минимум любезности.
— Он в бешенстве, здорово, — радостно сказал Рассел, пока Адди смотрела, как старший рабочий шагал назад к болотцу.