Так прошло, по моим подсчетам, не меньше трех дней. Хотя, может статься, и гораздо больше, потому что в камере постоянно горел яркий свет, резавший глаза и вызывавший слезы, и не было окон. Я чувствовала, что постепенно схожу с ума. Вероятно, именно этого и добивался могущественный политик, опасавшийся моих разоблачительных показаний. То, что он так поступил, лишний раз доказывало его вину — будь он невиновным, то не отдал бы приказания запереть меня в бедлам.
Я чрезвычайно ослабела. Голод утих, но меня терзала ужасная жажда. За глоток воды я была готова подписать любую бумагу. «Неужели этого они и добиваются?» — думала я в редкие моменты просветления, когда могла еще трезво размышлять, а не пребывала в сладостной дреме.
Наконец дверь в камеру ужасов раскрылась (или то было видение?) и показалось несколько санитаров, которые подхватили меня, ослабевшую, и потащили куда-то. Я оказалась в большом просторном кабинете — на массивном столе горела зеленая лампа, на стене висел портрет короля Георга V. Меня усадили на стул, и один из санитаров протянул бокал воды, который я осушила в мгновение ока и попросила еще. Внезапно показался красивый стареющий мужчина лет сорока семи с тщательно причесанными седыми волосами, в белом халате, надетом поверх элегантного костюма. Он жестом приказал санитарам покинуть кабинет и подошел ко мне. Остановившись в метре от стула, он внимательно изучал мое лицо. Наконец произнес:
— Мисс Мельникофф, чрезвычайно рад с вами познакомиться.
— Вы не имеете права удерживать меня здесь, — прошептала я.
Субъект по-отечески улыбнулся.
— О, вы так думаете? В данном заведении только я определяю, кто и на что имеет право. Я слышал, вы обвиняли нашего будущего премьер-министра в кошмарном преступлении?
— Лорд Фальмингтон — убийца, — упрямо произнесла я. — И за то, что мне это стало известно, он и запер меня в сумасшедший дом.
Холеное лицо господина исказила злобная гримаса.
— Учтите, Ирина, вы пробудете здесь очень долго, возможно, до конца своей никчемной жизни. Вы ввязались в большую политику, что всегда чревато негативными последствиями.
— Вы знаете, что я здорова, и все равно удерживаете меня? — спросила я.
Глава бедлама подошел к столу, вынул папиросу и закурил.
— Вы здоровы? О нет, вы очень больны и опасны для окружающих! Разве психически здоровый человек станет на полном серьезе утверждать, что обладает даром ясновидения?
Что ж, ему известно и про это. «Отличный ход, лорд-канцлер, — подумалось мне. — Вы используете против меня мое же оружие». Действительно, все получается очень просто: его пыталась очернить сумасшедшая девица, место которой — в психиатрической лечебнице, больше похожей на тюрьму.