Франк остался сиротой во второй раз.
На другой день этого печального дня, а именно 12-го декабря 1469 года, по дороге между Турнгутом и Буа-ле-дюк ехала телега, запряженная лошадью, которой правил амерсфортский оружейник Вальтер. Он отвозил графу фландрскому заказное оружие и потом заехал в Буа-ле-дюк, закупить кожу, необходимую для делания нагрудников, перчаток, кушаков и прочего. Желая доехать скорее, он свернул с большой дороги на проселочную; но разыгралась метель и пошел сильный снег. Он заблудился и отыскивал какое-нибудь жилище, чтобы узнать, в какую сторону ехать. Через час езды он заметил, наконец, жалкую избушку и, остановившись перед ней, начал громком звать хозяина, но так как никто не выходил, он сошел с телеги, подошел к двери, и видя, что она не заперта, вошел в избушку. Однако остановился на пороге; перед ним была страшная картина.
В глубине темной комнаты лежало на постели тело женщины, освещенное желтой восковой свечой, прилепленной к изголовью; возле постели возвышался крест, сделанный из дерева, а на полу у ног умершей сидел ребенок и старался из старых досок сколотить гроб. Он был так занят этой работой, что не заметил, как вошел оружейник.
Вальтер снял шляпу и сказал:
– Твоя работа очень печальна, мой милый.
Франк поднял голову, с удивлением посмотрел на пришедшего и опять продолжал сколачивать доски.
– Что же делать? – проговорил он.
– Это твоя мать? – спросил оружейник.
– По крайней мере, она любила меня, как родная мать.
– И у тебя нет ни родных, ни друзей?
– Никого… Когда матушка слегла, я понял, что не могу помочь ей и побежал в турнгутский монастырь, потому что друг наш Ральф говорил мне, что там есть ученые монахи, которые вылечивают болезни. Но мне сказали, что монах-лекарь едет в замок лечить герцога и что ему нельзя идти со мной.
– Это всегда так бывает, – проговорил мастер.
– Я прибежал опять домой, – продолжал ребенок со слезами, – но бедная мама уже не страдала… она была неподвижна, как теперь, и не отвечала на мои ласки. Я долго плакал, потом долго молился, чтобы Бог дал мне силы, и пошел к священнику, просил похоронить мою мать. Священника не было дома, а ризничий и могильщик спросили меня, могу ли я заплатить за гроб и могилу? Я отдал им кошелек, в котором было все, что у нас осталось, но ризничий засмеялся, сказав: «Тут мало и на свечи, которые горят у покойника». Я умолял их идти за мной и похоронить мать, но могильщик отвечал, что это невозможно, что мы живем очень далеко и даром никто не пойдет за телом покойницы. Что мне было делать? Я опять заплакал, только от досады, и наконец сказал: «Бедная мама, никто не хочет нам помочь… Я сам сделаю тебе гроб, сам похороню тебя. Бог даст мне силы на это!» На мои деньги я купил восковую свечку и гвоздей, сломал молотком часть забора и выбрал лучшие доски. Все это было мне не легко и я не скоро сладил с досками, но вы видите, что Бог помог мне, гроб почти готов… Завтра я вырою яму в нашем садике и зарою мою маму.