Марианна еще долго сидела неподвижно, снова и снова перебирая в памяти все, чему стала невольным свидетелем. Да, пожалуй, Мария сказала правду: богатство – не всегда счастье.
А на кухне шла своя жизнь.
– Ой, не помню, положила я мускатный орех или нет. Ты не заметила, Мария? – Пачита всплеснула руками.
– Пачита, ну что ты расстраиваешься? Если не помнишь, положи еще чуть-чуть.
– Ну нет, если положить больше, вкус изменится, а молодой хозяин такой привередливый… Никак ему не угодишь.
В дверь просунулась пышноволосая голова, блеснули любопытные глаза.
– Что ты делаешь, Пачита? – Марианна заглянула ей через плечо.
– Разве не видишь? Готовлю.
– Может, тебе помочь, а?
– Да что ты в этом понимаешь? Испортишь все, а я отвечать буду.
– Мария, а тебе не надо помочь?
– Нет, девочка, не надо, я уже все сделала и даже кофе попила.
– А чем бы мне заняться?
– Отдыхай. Ты же знаешь, дон Альберто не разрешает тебе ничего делать по дому.
– Ох, скучно мне, Мария. Не с кем даже на улицу выйти.
– Сочувствую я тебе, дочка. Попроси, чтобы дон Альберто сам подыскал тебе занятие. Это единственный выход.
– Делай новогодние украшения из папье-маше, как сеньора, – посоветовала Пачита, помешивая что-то в кастрюле.
– Я бы с удовольствием, а сеньора меня научит?
– Сейчас ты к ней лучше не подходи. Пойди к себе в комнату, приляг.
Погрустневшая Марианна, так и не найдя себе дела на кухне, вышла в сад.
– Целыми днями разгуливает без дела, а все с ней носятся, как с королевой, – бросила Пачита.
– Напрасно ты так, – возразила Мария, – мне жаль Марианну.
Завидев сына, донья Елена отложила работу в сторону.
– Доброе утро, сынок, – ласково сказала она. – Как тебе спалось?
– Плохо, – буркнул Луис Альберто. – Пусть мне соберут чемоданы, я уезжаю.
– Почему?
– Ты еще спрашиваешь? – вскинулся Луис Альберто. – Вчера отец зашел слишком далеко, и я не намерен прощать его. Если он забыл, что я ему сын, я тоже могу забыть, что он мне отец. Я хочу уехать, как можно быстрее и как можно дальше. В Южную Америку.
– Но это невозможно, Луис Альберто.
– Почему же, интересно: Кто мне запретит?
– Никто, ты свободен, – тихо сказала донья Елена. – Можешь делать все, что хочешь, но твой отец… – Она встала, прошлась по комнате, нервно сжимая руки. – Он больше не собирается ничего тебе давать. Так и сказал: ни сантимо.
– Ясно, – Луис Альберто нервно забарабанил пальцами по столу. – Родители постоянно навязывают детям свои желания, – сказал он. – Ты стремилась держать меня у своей юбки, а он – усадить за письменный стол, сделать из меня зубрилу. И поскольку это не удалось, он возненавидел меня. Да, денег у меня нет, это верно. Скитаться неизвестно где и терпеть лишения я тоже не намерен, поэтому я остаюсь, но сделаю его жизнь невыносимой. Как он мою.