– Пива.
– Сию секунду, уже бегу, бегу!…
Стив любил горы. Конечно, ведь он же дварф! Какой дварф не любит гор? И все-таки… Было невероятно интересно, что там, за лесами, – ведь есть же города, селения, какие-то другие нравы и обычаи. Есть, например, славный город Бристоль, в котором, смешно сказать, уживаются рядом люди, эльфы, гномы, дварфы… Говорят, там даже есть дроу, хотя это уже полная бессмыслица. Черта с два с ними можно ужиться. Те еще подонки. Ну и гоблины, конечно. Им вообще в этом мире не место. Стив нахмурился и крутанул топор. Пусть только сунутся, он им покажет, где дроу зимуют…
"Не зевай на часах, ворона! – весело окликнул его напарник. – А то гоблины мимо тебя целым полком промаршируют и бороду тебе сбреют, а ты не заметишь!" Стив дернулся, но промолчал. Самое гиблое дело – устраивать свару на дежурстве. Но уж потом он с этим шутником побеседует по-своему, – чтобы его бороду не трогал. Для дварфа борода – святое. Какой же это мужчина без бороды, стыд, да и только. Никогда не одобрял странного человеческого обычая – бриться. А уж об эльфах и говорить нечего, те вообще, гладкие, как лягушки. Брр, гадость какая. А еще считают себя умнее и краше дварфов. Да с тобой, если ты безбородый, ни одна дварфская девчонка дела иметь не будет, даже самые сопливые и глупые – засмеют, не отмоешься. Стив погладил бороду и хмыкнул. Настроение как-то сразу и безнадежно испортилось. Ну да, все гуляют, пьют пиво, щиплют девушек за бока, один он с горсткой таких же невезучих стоит на часах и таращится в ночь. Скучная штука – служба… Скорей бы уж начали обучать горному делу, а то ведь так и заплесневеть недолго, зевая на дежурстве. Темно и тихо. Скорей бы ночь закончилась…
Стив секунды ослеп и оглох, когда два огненных шара один за другим с грохотом врезались в тяжелые створки ворот и раздробили их в щепки. На дварфа посыпались куски дерева и каменная крошка, загорелась одежда. Стив перекатился в сторону, вскочил на ноги, вслепую замахиваясь топором, и закричал, что было сил: "Тревога!" Ночи больше не было. Был огонь, мелькали зеленые фигуры, свистели арбалетные болты, кричали караульные. Потом перестали. Они умолкали по одному, пока Стив, пробиваясь к разрушенным воротам, рубил направо и налево, СТРАШНО И БЕСПОЩАДНО. И не было мыслей, не было сердца, воли и чувств, – только руки и налитые кровью глаза, которые все не успевали остановиться на ком-то одном, сосредоточить свою ярость. Стива оттеснили от ворот. Что-то происходило не так, как в обычных пограничных стычках, когда гоблины набегали беспорядочной толпой и быстро рассеивались, получив достойный отпор. Острое недоумение маячило за правым плечом Стива, не желая сдавать позиций. Оно летело, сидя верхом на арбалетных болтах, и все никак не могло попасть. Недоумение пряталось за спинами нападавших, и Стив рубил его, разваливая гоблинов пополам, скользя на их и своей крови, и все не мог понять, почему ворота, вернее, то, что от них осталось, становятся все дальше и дальше. Перед глазами полыхал огонь, а в нем мама рассказывала младшим сестренкам сказку о Ведьмином Глазе. И отец глядел на них остекленевшими глазами, добродушно усмехаясь перерезанным горлом.