Покончив со снаряжением, мужчина достал карманный охотничий прибор GPS, взял текущие координаты, привязался к карте. Примерно прикинул, куда надо идти. Посмотрел на остальных — они также снарядились и теперь кто-то уже был готов а кто-то еще раскрашивал лицо чем-то, похожим за зеленую гуашь Затем условными жестами отдал несколько команд, исключительно рукой, не произнося ни слова.
Построившись в цепочку, один за другим, бойцы специального отряда углубились в лес…
Это началось на рассвете. Они шли редкой цепочкой, до цели — затерянного в лесу дома, было миль шесть. Каждые две-три мили они делали привал — небольшой, просто чтобы осмотреться. Командир группы первым делом считал своих подчиненных — и во время очередного привала одного не досчитался.
Одного не досчитался…
Не было Гидо. Веселого здоровяка-пулеметчика, прошедшего Сальвадор, первый Ирак и Косово, неунывающего шутника и балагура, способного развеселить в самой поганой ситуации. Со своим М60, свиньей, как его прозывали солдаты, он шел как всегда замыкающим, чуть отставая от основной колонны, чтобы иметь возможность в случае нападения залечь или сманеврировать и прикрыть всех огнем пулемета. Он был опытным бойцом, не один год проведшим в горячих точках, причем таких поганых как Сальвадор. У людей с таким как у Гидо боевым опытом глаза на затылке, их невозможно застать врасплох. Тем более, если у него в руках пулемет.
Но Гидо не было…
Остальные это заметили, так же как и командир, мгновенно расположились кругом, направив стволы винтовок во все стороны. Они готовы были накрыть шквалом огня любую цель, нашпиговать ее свинцом в считанные секунды — вот только стрелять было не в кого.
Только лес. Темные, мрачные стволы деревьев, серебристый свет месяца, едва пробивающийся сквозь кроны…
Командир показал несколько знаков на пальцах и двое, Тим и Гонзо, разведчик-диверсант из семьдесят пятого полка, и только что приехавший из Ирака контрактник-морпех, пошли их же следами назад, чтобы найти Гидо. Живого или мертвого…
Для Тима сегодняшняя прогулка по ночному лесу была именно прогулкой — и даже сейчас она не перестала быть таковой. Он снова был в своей стихии, в лесу. Лес был для него домом, другом, укрытием и защитой. Он начинал в Никарагуа, на той маленькой, грязной и всеми ныне забытой войне, где воевали русские и американцы, воевали тайно, прикрываясь чужими личинами. Когда его и с ним еще группу рейнджеров семьдесят пятого полка послали туда, от него особо и не скрывали, что он едет даже не советником. В Никарагуа победила революция, американские граждане и американские корпорации лишились собственности, но главным было даже не это, Главным было то, что там обосновались русские. С ними он и ехал воевать. Следующие четыре года запомнились ему навсегда — непролазные тропы в джунглях, змеи, москиты, сожженные дотла поселки с мирняком, грохот винтов Хайндов