Через некоторое время в коридоре показался Анатолий Андреевич, а рядом с ним шел маленький-маленький человечек. У него не было лица, а было два огромных-огромных глаза. Он был то ли близорук, то ли дальнозорок: линзы в очках были такие, что увеличивали глаза раз в пять. И этот человек нес в руке такой старинный-старинный врачебный чемоданчик, с какими ходили уездные врачи во времена Чехова. Этот человечек вопросительно посмотрел на Колеватова. Тот отпер дверь и сказал:
– Вот!
И все увидели Аркадия, который лежал в руинах, приняв какую-то трагическую распластанную позу. Он посмотрел на этого маленького человечка, в глазах у него появилось какое-то странное выражение, и они опять стали наливаться кровью. И приглушенным сиплым голосом он спросил:
– Ты кто?
И этот человечек, не выговаривая ни одной буквы, неожиданно сказал:
– Я экс-пег-тиза!
– Ты экспертиза?! Слушай, гном, я тебя вот на эту ладонь поставлю, а этой прихлопну, и в стороны только брызги полетят! Ты меня понял, экс-пер-тиза?!
И он хлопнул ладонью о ладонь. Это был чудовищный звук. И неожиданно этот маленький-маленький человечек сказал:
– Где вы так нажгались, батенька? С кем?
Реплика была настолько неожиданной, настолько ласковой, что лицо Аркадия приняло обычное выражение, он обрел нормальный человеческий язык. Потом выражение лица сменилось на беспомощную детскую гримасу, он рухнул на колени перед этим человечком, положил подбородок ему на плечо и завопил:
– С кем?.. С при-я-те-ле-ем!
И человечек попросил:
– Оставьте нас вдвоем.
Их оставили наедине, а через несколько минут врач вышел.
Он подал Анатолию Андреевичу какую-то бумажку и сказал:
– У этого человека остаточное явление.
Колеватов заорал:
– Какое остаточное явление?! Ему спичку поднеси, он взорвется!
И вдруг этот гном завопил высоким фальцетом:
– Вы забываете, с кем вы газговагиваете! Я судебная экспегтиза! Вы знаете, что я с вами сделаю! Вы жестокий человек! Больше я к вам не сделаю ни одного шага!
И пошел по коридору. Все замерли. У Колеватова было совершенно растерянное лицо.
А на следующий день на стене висел приказ: Аркадия все-таки уволили из театра.
А совсем недавно я ехал на такси, и таксист, на которого я несколько раз пристально посмотрел, улыбнулся и сказал:
– Лев Константинович, все правильно, все правильно! Я знаю, я знаю – я для вас очень знакомое лицо. Я сын Аркадия Щербакова. Вот, видите, работаю на такси.
– А где отец?
– Не знаю. Куда-то уехал. Сначала писал, а потом исчез…
– И вы не пытались его найти?
– Пытались. Не нашли.
Вот такая грустная история русского артиста Аркадия Щербакова.