– Есть, а как же, конечно есть, – прошептала она, искоса поглядывая на дверь начальника, будто загодя подыскивая надежное убежище.
– Это хорошо, – сказала я.
Наконец, злоба и ревность отпустили меня на свободу. Пылающий жар медленно выходил из моей души. Можно было отдохнуть от приступа бешенства, чтобы набраться сил, у меня слишком мало времени до появления первого облачка на ясном любовном горизонте. Девушка почувствовала, что опасность миновала, вмиг расслабилась, задышала полной грудью.
– Да ничего хорошего, Варвара Петровна, – небрежно отмахнулась Людочка, – жених у меня бедный, ничего у него нет, ни машины, ни квартиры, ни денег. С таким пропадешь.
– А кем он работает?
Усилием воли я вогнала себя в привычные рамки, обретая свойственные мне спокойные интонации. Меня разбирало любопытство. Разговор приобрел другое звучание. Раньше я не задумывалась о социальном неравенстве между людьми. Ведь любовь выше имущественных благ. Так считалось во времена моей юности.
– Работает простым менеджером в какой-то бедной фирме, живет от зарплаты до зарплаты. Никаких перспектив. О каком замужестве может идти речь?
Людочка ни о чем не спрашивала, она сухо констатировала сложившуюся обстановку на любовном фронте. А я находилась в при-фронтовой полосе между двух огней. Мои материальные проблемы давно решены. Муж обеспечил меня большими средствами вплоть до глубокой старости.
– Вдвоем легче пробиться в жизни, – пробормотала я.
– Как сказать, – философски заметила Людочка, – мне кажется, в одиночку легче прожить. Зачем еще один лишний рот? Мужчину трудно прокормить. Представляете, на сколько он наест?
Честно говоря, я вообще не представляла, во что обходится «лишний мужской рот». Сколько килограммов съестных припасов может проглотить в один присест полноценный мужчина?
– Трудно сказать, нужно знать его привычки, – сказала я.
Я с трудом шевелила языком, мне категорически не нравилась обсуждаемая тема, но ведь сама же навязала неприличный разговор.
– Мой ест много, любит все мучное и сладкое, поест и сразу ложится на диван, – сказала Людочка тоном умудренной опытом и жизнью женщины. – За такого нельзя замуж выходить. Он всю мою зарплату проест.
– А он вам дает деньги на питание? – сказала я, изнывая от желания выскочить за дверь, будто по воле случая превратилась в школьницу, а юная Людочка трансформировалась в строгую учительницу.
– Иногда, какие-то гроши, смешно сказать, – презрительно фыркнула Людочка, – нищета.
Онемев от суровой реальности, догнавшей меня на работе, прямо в приемной начальника управления, я в страхе отшатнулась от нее. Ужаснулась от холодного остужающего прикосновения. Любовь повернулась вдруг изнаночной стороной. И не радовала взор и душу.