Одной из первых мер, предпринятых правительством непосредственно после взрыва, явилось стремление окончательно заглушить общественное мнение. Так, в Министерство внутренних дел на заседание "Особого совещания для изыскания мер к лучшей охране спокойствия и безопаснос-ти в империи" были приглашены редакторы и издатели петербургских газет и журналов, где им было заявлено начальником главного управления по делам печати Григорьевым о новых ограничениях прессы2.
1 Один из первых советов Победоносцева новому императору (6 марта 1881 года) был сменить либерального министра народного просвещения. См. Письма Победоносцева к Александру Ш. Т. 1, М., 1925, с. 317.
2 П. А. Зайончковский. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 годов. М., 1964, с. 148-149.
Несмотря на то что ограничения прессы хотя и играли глубоко положительную роль, однако они еще не были доведены до истинно людоедского совершенства, когда на благо обществу и государству рекомендовалось во всех случаях восхищаться неизъяснимой мудростью околоточ-ного надзирателя и в строго обязательном порядке биться в истерике при упоминании особ царской фамилии. При отсутствии же таких рекомендации упомянутые ограничения пока еще не в состоянии были создать всеобщее благополучие.
Значительно ближе к идеалу было предложение К.П. Победоносцева: "Я думаю, что правительство не должно выпускать из своих рук надзора за печатью. Думаю, что правительство, которое знает, на чем оно стоит и чего оно хочет (разрядка Победоносцева. - А.Б.), не может признать печать какою-то силою, независимо от него действующею"1.
1 Письма Победоносцева к Александру III. Т. I, с. 302.
Но, к счастью, все это уже происходило в чрезвычайно просвещенный век, когда никто не запрещал писать, о чем угодно, если, конечно, не касаться власти, религии, политики, нравствен-ности, особ, облеченных доверием и снискавших всеобщее уважение, а также других предметов, входящих в высочайше утвержденный специальный список. Обо всем же остальном писать разрешалось совершенно беспрепятственно, если, конечно, предмет освещался правильно.
На двадцать первый день после заседания "Особого совещания..." государь император Александр II был убит бомбой, брошенной агентом Исполнительного комитета партии "Народной воли" Игнатием Иоахимовичем Гриневицким.
Особые совещания, изыскивающие в качестве мер к охране спокойствия и безопасности ущемления печати, получают результаты, прямо противоположные тем, на которые они рассчитывают.
Нет, конечно, русская история двигалась. И усумнившийся в этом при похожих обстоятельст-вах П.Я. Чаадаев был не вполне прав. Он был бы, конечно, ближе к пониманию одного из важнейших законов русской истории, если бы сосредоточился на том, что историческое движение в нашем отечестве совершается с примерным постоянством: вперед - назад, вперед - назад, реформа - реакция, подъем - отбой.