— А с чего вы взяли, что я собираюсь с ней сделать что-то непотребное? — сфальшивил Мустафа.
— А зачем еще она тебе может быть нужна? — по-прежнему безнадежно переспросил пленный. — Секретов никаких она не знает, да и не знала никогда, выкупать ее некому… Вот и таскаете ее все, кому не попадя… Она ведь еще совсем молодая… Хоть бы ты пожалел… Ты же не животное…
— Идите! — резко проговорил Мустафа.
До этого момента он еще пытался убедить себя, что зовет девчонку для допроса. Теперь же, после слов подполковника, и самому себе признался, что она ему нужна совсем для иного. В конце концов, если ее и так уже все подряд поимели, то почему же нельзя сделать это и ему?
Пленный поднялся. Не поднимая головы, тяжело шагнул к двери. Потом вдруг резко, словно на что-то решившись, повернулся к Мустафе.
— Не зови ее! — требовательно произнес он. — Пожалей!
— Тебя не спросил! — впервые не выдержав подчеркнуто благожелательного тона, отрезал Мустафа. — Ты о себе думай, а не о ней! Защитничек…
Предвкушая рандеву с блондинкой, он не оценил ту молнию, что полыхнула в глазах пленного.
Тот больше ничего не сказал. Просто вышел из землянки.
В проем тут же всунулась бородатая лоснящаяся морда начальника лагеря. Мустафа невольно отметил, что с пленным русским ему общаться было приятнее и интереснее, чем видеть этого своего единоверца.
— Какие будут, того, указания? — спросил тот, сквозь свою толстую шкуру вновь ощущая недовольство инспектора.
— Давай девчонку. Потом «шестерок». А потом опять этого подполковника.
Борода исчезла.
…Она и в самом деле была очень молода. Мустафа разглядел это только сейчас, когда она оказалась в землянке. В строю девушка показалась ему несколько старше — наверное, потому, что в его глазах они все выглядели одинаковыми. Да и видел он издали… Тут же среагировал: действительно молода.
И вновь в его душе шевельнулось нечто похожее на жалость. Понятно, что женщина, согласно исламу, — это существо, лишенное души и созданное только для продления рода и сексуального удовлетворения мужчины. Но ведь и она иной раз достойна жалости!
И здесь для женщин справедливы те права,
Что и права над ними у мужчин, —
Но у мужей сих прав — на степень больше.
Всесилен Бог и мудрости исполнен..
[1]Мустафа жестом указал девушке на стул. Она присела. Смотрела только в пол. Ее тонкие пальчики нервно подрагивали и девушка, заметив это, сплела кисти рук в один кулачок. О Аллах, какие же у нее крохотные ладошки и тоненькие пальчики!..
— Кто ты? Откуда? Как попала в плен?.. — начал разведчик привычные вопросы.