— Во-первых, это не так просто сделать. Гитлер — не Хольбер, и на велосипеде по улице не поедет. Во-вторых, никто не знает, когда он прибудет. Да и не известно, заглянет ли в Велиславль вообще. А в-третьих, не в одном Гитлере дело. Убей его, останутся другие.
Валя расстроилась.
— Вечно ты!.. Будто я сама не знаю, что это неосуществимо. Но хоть помечтать-то можно? А ты… Во-первых, во-вторых… — Она так умело повторила невозмутимую манеру Володи, что все в комнате рассмеялись.
— А если бы… ты рискнула бы собой? — спросила Нина Карпова.
Валя удивленно пожала плечами:
— Как будто ты не рискнула бы! По-моему, на это всякий бы пошел. Ведь правда, ребята?
— Пока что от нас этого не требуют, — сказал Володя. Наше дело: смотри и замечай.
— Но ведь хочется же большего! — воскликнула Валя.
— Кто знает, — заключил Володя. — Может быть, со временем потребуют и большего.
Мечтая о расправе с Гитлером, подпольщики, разумеется, не могли знать о том, что жизнь Гитлера висела на волоске — он едва не стал жертвой заговора немецких офицеров-антифашистов.
Прибыв из Растенбурга в Смоленск, Гитлер провел совещание и вылетел обратно. В его самолет под видом посылки была подложена мина замедленного действия. По расчетам заговорщиков, самолет с главарем фашистов должен был взорваться над необозримым морем русских лесов… Мина, к сожалению, не сработала, и Гитлер в то лето остался жив.
Беспримерное сражение на Курской дуге вот-вот должно было начаться. На Большой земле радиоузлы армейских штабов работали круглосуточно. Они принимали беспрерывный поток ценнейшей информации. Каждый шаг врага, как тот ни таился, фиксировался десятками невидимых глаз.
В эти дни сбылась и мечта Вали о том, чтобы в конце концов совершить что-нибудь более важное, нежели скрупулезное повседневное наблюдение. Молодой коммунистке Валентине Андреевне Фроловой было поручено срочное и очень ответственное задание.
С заседания, где обсуждалась завтрашняя операция, расходились поодиночке. Стукала дверь, скрипели ступени старенького крылечка, и затем тягуче пела калитка. Запоздалые пешеходы растворялись в темноте ночной улицы. Последним покинул домик Володя Ольхов. Он вышел за калитку и остановился. Глаза долго не могли привыкнуть к темноте. Володя оглянулся — в доме покой и тишина. Через минуту послышался лязг засова — это Рая Белова запирала на ночь дверь.
Спящий город безмолвствовал. Душная июльская ночь не нарушалась ни единым звуком. Изредка где-то далеко-далеко на окраине звонко взлаивала собачонка, но тявкнув раз-другой, умолкала.