Никогда еще партизанский отряд не был в такой перепалке, никогда еще не полегло в бою ранеными и убитыми столько товарищей.
Алимбай и Виктор оставили пулемет в гнезде и вместо со своей ротой продолжали преследовать отступающих. Те отступали организованно, время от времени останавливались по команде, и их автоматы и ручные пулеметы злобно огрызались. В одну из таких остановок Виктор Панич не успел укрыться за деревом и упал. Вгорячах ни он, ни Алимбай не заметили, что вдвоем намного опередили своих товарищей и могли попасть в руки врагу. Алимбай, подбежав к неподвижно лежавшему Виктору, услышал, как над головой засвистели пули. Алимбай нелепо взмахнул руками, выронил автомат и рухнул наземь, притворясь убитым. И тотчас из-за ближайшего дерева рыжий верзила, в руках которого автомат казался детской игрушкой, бросился к ним.
Алимбай только этого и ждал. С небывалым наслаждением он успел прошить крест-накрест зеленый мундир, прежде чем верзила грузно свалился в траву.
Горстке врагов удалось перебраться через реку. Их не преследовали. Коротченко дал отбой.
После боя весь отряд тесным кольцом окружил пленных. Перед партизанами, затравленно сверкая глазами, стояли русские в зеленых мундирах. Они только что стреляли по своим, это были власовцы.
Еще год назад они дрались рука об руку с советскими воинами против фашистов, год назад и они слали своим женам, сестрам, невестам и матерям солдатские треугольники, их ждали в селах, деревнях, городах, ими гордились дети, они еще могли, погибая в бою, оставаться навечно в сердцах родных и близких честными, храбрыми, преданными своей Родине.
Но это было год назад… А сейчас ничего человеческого не осталось в их сердцах, одно звериное, животное желание — выжить, во что бы то ни стало выжить. Вот почему они с таким лютым ожесточением убивали тех, кто рано или поздно мог отомстить за предательство. Они убивали, страшась возмездия.
Когда Алимбай принес стонущего Виктора на плече, перед строем власовцев стоял тот самый пулеметчик, который в двух шагах от гнезда повернул свой пулемет против своих же. Он был труслив и жалок, падал на колени перед Коротченко. Алимбай, не скрывая брезгливой гримасы, подтвердил, что этот солдат действительно стрелял по своим. Власовец обещал дать важные показания, показал веревку, которой он был привязан к стволу дерева. Ему сохранили жизнь.
Судьбу остальных не обсуждали. Беспощадный приговор можно было прочесть в глазах каждого партизана: только смерть!
В полночь отряд вернулся на базу. Лил проливной дождь, все промокли до нитки, но никто не обращал на это внимания. Все были удручены гибелью товарищей. Алимбай, меняясь с санитарками, всю дорогу тащил носилки, на которых лежал тяжелораненый Виктор. Не раз им приходилось вместе проникать в логово фашистов, и всегда судьба берегла разведчиков. Алимбай вспомнил, что втроем— он, Павлик Смирнов и Виктор Панич — они сделали много опасных, рискованных вылазок и всегда выходили сухими из воды. Но вот сегодня пуля настигла одного из тройки. Где-то далеко, неизвестно где, идет сейчас Павлик со своим отделением — сопровождает Тамару с мальчишкой. Может быть, уже и его клюнула пуля-дура?.. Алимбай вытирал рукавом мокрый лоб и крепче стискивал зубы. Передав носилки своему сменщику, Алимбай отходил к разведчикам и сокрушенно повторял одно и то же: