Этот взгляд не ласкал ее, не молил об ответной любви, а грубо и откровенно говорил: ты красива и нравишься мне, поэтому я хочу тебя и добьюсь своего. Взгляд обжег Марысю, она почувствовала себя под ним словно обнаженной, а в голове зашумело так, будто она уже находилась в объятьях Скоропадского. Однако подобное состояние она испытывала не первый раз и оно было ей хорошо знакомо — это был сигнал, что она тоже хотела этого мужчину и смело готова была идти навстречу близости с ним. Поэтому, вскинув зардевшееся лицо, она спокойно встретила красноречивый взгляд полковника, какое-то время выдерживала его, затем медленно опустила ресницы и загадочно улыбнулась.
Этот взгляд ее поклонники истолковывали по-разному. Одни считали, что им она предупреждала о тщетности притязаний на ее тело и выражала презрение к глупцу, мечтавшему насладиться им; другие, наоборот, были убеждены, что он свидетельствовал, что сердце Марыси покорено, она всецело во власти любви и для обладания ею нужен всего шаг. Интересно, пан казачий полковник, как истолковал этот взгляд ты, муж первой красавицы Гетманщины?..
Следующим вечером они встретились в ее дворце, куда Марыся пригласила Потоцких и нескольких общих знакомых. После легкого ужина с токайским и белым рейнским, когда гости отправились прогуливаться по дворцовому парку, Марыся пригласила Скоропадского ознакомиться с дворцом. На этот раз полковник, едва они остались одни, даже не пытался скрыть или смягчить свой полный вожделения взгляд, и о чем бы они ни говорили, Марыся чувствовала, что чем дальше они удалялись от парадной лестницы в лабиринт залов и комнат, тем больше она играла с огнем.
Чувствовала, а ноги словно сами несли ее то в пустынный рыцарский зал, то в расположенную в дальнем крыле дворца охотничью комнату, то в большую гостиную с камином, где не было ни души, зато стояло несколько широких, удобных мягких диванов. И что бы Марыся ни делала: знакомила гостя с коллекцией старинного оружия, показывала трофеи многочисленных охот мужа, она не забывала обольстительно улыбаться полковнику, коснуться грудью, прижаться на миг бедром, а при удобном случае и просто принять соблазнительную позу.
И она доигралась. Якобы оступившись на ступеньках лестничного перехода, Марыся, будто бы желая сохранить равновесие, прильнула к полковнику грудью, и в тот же миг очутилась у него на руках. Губы Скоропадского впились в ее уста, скользнули вниз, запечатлели долгий поцелуй на шее, затем у начала декольте и добрались до груди. Она, притворяясь испуганной и одновременно возмущенной, тихонько вскрикнула, хотела, разыгрывая сопротивление, постучать по полковничьей спине кулачками, но передумала. Судя по решительному началу, тот не ограничится лишь поцелуями, а предоставит работу и рукам, которые сейчас так удобно держали ее на весу. Что, если потерявший от страсти голову полковник, нейтрализуя ее мнимое сопротивление, уронит ее на лестницу? Страхуя себя от возможных неприятных случайностей, Марыся обеими руками обхватила полковника за шею, запрокинула назад головку, закрыла глаза.