Способность бояр покидать своих князей, когда им заблагорассудится, понуждала и князей вести себя так, как им заблагорассудится; и, поскольку в конечном итоге росла-то именно княжеская власть, боярам не единожды пришлось раскаиваться в этом своем драгоценном «праве». Когда Москва покорила всю Русь, и больше не оставалось независимых удельных князей, под чью власть можно было бы перебраться, бояре обнаружили, что оказались вообще без всяких прав. Тогда им пришлось взвалить на себя весьма тяжелые служебные обязательства, не получая ничего взамен. Хроническое российское беззаконие, особенно в отношениях между стоящими у власти и их подчиненными, проистекает в немалой степени из отсутствия какой-либо договорной традиции вроде той, что была заложена в Западной Европе вассалитетом.
Следует указать и на то, что в России не знали иерархии феодального подчинения. Бояре поступали на службу только к князьям, и хотя те из них, кто был по-богаче, имели иногда своих собственных «вассалов», отсутствовали разветвленные узы верности между князем, боярином и вассалом боярина и, следовательно, не существовало всей сложной сети взаимозависимости, столь характерной для западного феодализма и столь важной для политического развития Запада.
(3) Материальной стороной западного феодализма был феод, то есть собственность (земля или должность), временно жалуемая вассалу в качестве вознаграждения за службу. Хотя современные ученые не считают больше, что почти вся земля в феодальной Европе находилась в условном держании, никто не ставит под сомнения того факта, что феод тогда был господствующей формой землевладения. Практика предоставления собственности в условное владение служилому классу известна и в других местах, однако сочетание феода с вассалитетом есть уникально западноевропейское явление.
До самого недавнего времени полагали, что какая-то форма условного землевладения была известна и в России, по крайней мере в 1330-х гг., когда Иван Калита вставил; в свою духовную грамоту абзац, ссылавшийся, казалось, на такой вид землевладения. Однако крупнейший знаток средневекового землевладения в России С. В. Веселовский, показал, что эта точка зрения основывается на превратном прочтении текстов и что на самом деле первые русские феоды — поместья — появились лишь в 1470-х гг. в покоренном Новгороде. [Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.-Л., 1947, I, стр. 264, 283] До того времени Россия знала единственную форму землевладения — аллод (вотчину), не связанный с несением службы. Отсутствие в удельной Руси какой-либо формальной зависимости между землевладением и несением службы означало, что там отсутствовала коренная черта того феодализма, который практиковался на Западе. Условное землевладение, появившееся в России в 1470-х гг., было не феодальным, а антифеодальным институтом, созданным абсолютной монархией с целью разгрома класса «феодальных» князей и бояр (см. ниже, Глава 3). «Когда они [вольные люди в России] были вассалами, у них не было еще государева жалованья, или по крайней мере не было fiefs-terre, т. е. они сидели, главным образом, на своих вотчинах (аллодах),— пишет Петр Струве.— А когда у них явились fiefs-terre, в форме поместий, они перестали быть вассалами, т. е. договорными слугами». [Струве, «Наблюдения», стр. 415. Струве использует термин «вассалитет» идиосинкразически для обозначения службы, несомой добровольно, а не под принуждением.]