Я перевел взгляд с полицейского на Симза, на кровавые брызги повсюду и на темную запекшуюся кровь под нижней челюстью.
— Нет! — воскликнул я, не желая этому верить. — Здесь какая-то ошибка.
— Мистер Остермайер очень боится, что вы здесь истекаете кровью.
— Мне кажется, меня только сдавило, но я не ранен.
— Вы ощущаете свои ноги?
Я пошевелил пальцами сначала одной, потом другой. Ощущения — особенно в левой ноге — сомнений не вызывали.
— Хорошо, — сказал он. — Так вот что, сэр, мы рассматриваем это как попытку убийства. И еще должен вам сообщить, что пожарные, кажется, не очень скоро смогут вас вытащить. Нужны другие инструменты. Вы можете потерпеть? — Не дожидаясь ответа, он продолжил:
— Как я уже говорил, врач к вам сейчас подойдет, однако, если вам не нужна срочная медицинская помощь, здесь есть два человека в очень тяжелом состоянии, и, я надеюсь, вы подождете, пока им окажут помощь.
Я слабо кивнул. Я мог ждать сколько угодно, если мне не грозило сгореть.
— Зачем, — спросил я, — зачем кому-то понадобилось в нас стрелять?
— А вы не догадываетесь?
— Абсолютно.
— К несчастью, — ответил он, — не всегда легко объяснить причину.
Я посмотрел ему в глаза и сказал:
— Я живу в Хангерфорде.
— Да, сэр. Мне уже сказали.
Кивнув, он выбрался из машины, оставив меня наедине с воспоминаниями о том, как когда-то в Хангерфорде какой-то сумасшедший застрелил массу невинных людей, некоторых прямо в машинах, и превратил тихий провинциальный городок в жуткое место. С тех пор ни один житель Хангерфорда не исключает возможности стать случайной жертвой.
Пуля, попавшая в Симза, навылет пробила бы мне шею или голову, не обернись я поговорить с Мартой. Чтобы лучше видеть ее, я просунул голову между подголовниками. Я пытался мысленно воспроизвести, что было дальше, но я не видел, как был убит Симз, а только услышал грохот и треск разбитого стекла и почувствовал горячую струю крови, брызнувшую из его пробитой сонной артерии, и он уже был мертв. Он умер еще до того, как поднялся крик, — к тому времени кровь уже не хлестала из раны.
Руль с силой вдавился в грудь, панель с приборами упиралась в колени. Поднимаясь другим концом, она давила мне на живот, и стоило ей сместиться на шесть дюймов в мою сторону, она разрезала бы меня на две половины.
Приехала еще масса всяких официальных лиц с рулетками и фотоаппаратами. Они все сфотографировали и тихо переговаривались. Полицейский медэксперт, важно приставив стетоскоп к груди Симза, заявил, что тот мертв, а затем уже без всякого стетоскопа констатировал, что я жив.