У меня ушло на это девять дней, я строил множество вероятных и маловероятных догадок, но теперь что-то вырисовывалось, подобно тропинке, ведущей по крайней мере через часть лабиринта, и я не представлял, как еще можно объяснить имевшиеся факты.
— Так что же он сказал по поводу Джейсона? — повторил я.
Просперо Дженкс сдался.
— Он сказал, что тому придется уйти из «Саксони Фрэнклин». Это было одним из его условий нашего дальнейшего партнерства. Я должен был сообщить Джейсону, чтобы тот не появлялся в понедельник на работе.
— Однако вы этого не сделали, — заметил я.
— М-м... нет.
— Потому что, когда Гревил умер, вы решили украсть не только те пять камней, но и все остальные.
Мне даже показалось, что в его голубых глазах мелькнула улыбка.
— Ну посудите сами — такая возможность, а? — рассуждал он. — Грев бы не узнал. Страховка была бы выплачена. Никто не в накладе.
«Кроме страховой компании», — добавил я про себя и ответил:
— Бриллианты не были застрахованы. Не застрахованы они и сейчас. И обворовали бы вы именно Гревила.
Я почти сразил его, но не наповал.
— Ведь Гревил говорил вам об этом, разве нет? — спросил я.
Он вновь стал похож на провинившегося ребенка.
— М-м... да, говорил.
— В «Оруэле»?
— Да.
— Просс, — продолжил я, — не пора ли вам повзрослеть?
— Да вы сами не понимаете, что это значит. Повзрослеть — значит стать хозяином положения.
— Красть и не попадаться?
— Разумеется. Все так делают. Каждый наживается на чем может.
— Но вы же обладаете таким талантом, — произнес я.
— Конечно. Но я создаю это ради денег. Я делаю то, что людям нравится. Так или иначе я ем их хлеб, чем бы они мне ни платили. Разумеется, я испытываю радость, когда удается создать что-нибудь выдающееся, но я не стал бы приносить себя в жертву ради искусства. Камни оживают в моих руках. Я дарю им жизнь. Золото для меня, как кисть для художника. Все это само собой. И я смеюсь над людьми. Они так легковерны. В тот день, когда я понял, что все клиенты простофили, я и повзрослел.
— Не сомневаюсь, что вы никогда не говорили этого Гревилу, — заметил я.
— Я вас умоляю. Грев был как святой. Единственный исключительно порядочный человек, которого мне доводилось встречать. Я не хотел его обманывать и страшно сожалею об этом.
Я слышал, что его голос звучал искренне и верил ему, но никак не мог поверить в глубину его раскаяния, оно ни в коей мере не затрагивало его сущность и не меняло ее.
— Возле больницы святой Екатерины Джейсон напал на меня и украл пакет с вещами Гревила, — констатировал я.
— Нет, — тут же машинально парировал Дженкс, но в его глазах мелькнул страх.