Спустившись к Брэду, я сказал:
— В главный офис фирмы «Евро-Секуро» на Оксфорд-стрит, не очень далеко от гостиницы «Селфридж». Вот адрес... — Я протянул ему пакет. — Найдешь?
— Да.
Он вновь показался обиженным моим вопросом.
— Я звонил им из офиса. Они ждут. Платить не надо, они пришлют счет. Просто возьми квитанцию. Хорошо?
— Да.
— Потом заедешь в гостиницу «Селфридж» за моей знакомой и привезешь ее сюда. Она тебе позвонит, так что оставь телефон включенным.
— Да.
— А потом, если хочешь, можешь ехать домой. Мрачно взглянув на меня, он лишь спросил:
— Завтра в то же время?
— Если тебе еще не надоело. Он вдруг совершенно неожиданно расплылся в улыбке — зрелище, от которого захватывало дух.
— Лучшее время моей жизни, — сказал он и удалился, оставив меня буквально с открытым от изумления ртом.
В этом состоянии я прошел в маленькую гостиную и немного прибрался там. Раз Брэду нравилось часами ждать меня, читая самые неожиданные журналы, меня это устраивало, но я уже не чувствовал себя в непосредственной опасности и при желании мог сам водить машину. Так что в качестве телохранителя-шофера Брэд дорабатывал последние дни. «Он должен это понимать, — думал я, — ему уже несколько раз приходилось чуть ли не навязывать свои услуги».
К вечеру этой среды лодыжка тоже чувствовала себя гораздо лучше. Насколько я понимал, в местах перелома на костях всегда нарастала новая ткань, которая соединяла кости, как клей. Через восемь-девять дней эта мягкая ткань начинала отвердевать, и с этого момента кость быстро крепла. К этому времени у меня, видно, началась именно эта фаза. Оставив один из костылей в гостиной и опираясь на второй, как на трость, я для равновесия касался пола большим пальцем левой ноги, чтобы не переносить на нее всю тяжесть тела.
Я решил, что обезболивающее больше не понадобится. За ужином я буду пить с Клариссой вино.
Я вдруг с удивлением услышал, как в дверь кто-то позвонил. Для Клариссы было слишком рано: за такое короткое время Брэд не успел бы отвезти пакет, заехать в «Селфридж» и привезти ее сюда.
Доковыляв до двери, я посмотрел в «глазок» и с изумлением увидел на пороге Николаев Лоудера. Позади него на дорожке стоял его приятель Ролло-Роллуэй и с тоскующим видом оглядывал палисадник.
В некоторой растерянности я открыл дверь, и Николас Лоудер тут же сказал:
— Как хорошо, что вы дома. А мы тут ужинали в Лондоне, и, поскольку осталось свободное время, я подумал, почему бы нам не зайти и не поговорить насчет Джемстоунз, чем вести переговоры по телефону.
— Но я еще не назвал цену, — возразил я.