Он покачал головой.
— Пока я особо с ними не торопился.
— И... э... о каком количестве идет речь?
— О какой-нибудь сотне. Как я уже говорил, они не самого лучшего цвета в общепринятом представлении, но в золоте могут выглядеть теплее, если не отличаются ярко выраженной голубоватой белизной. Я в основном работаю с золотом. Мне нравится оно на ощупь.
— Сколько же вы получите, — медленно произнес я, прикидывая в уме, — за свою хрустальную фантазию?
— Секрет фирмы. Впрочем, насколько я понимаю, вы же не посторонний человек. Это заказ.
Я подписал контракт на четверть миллиона, если им понравится мое произведение. Если им не понравится, я заберу его назад, продам кому-нибудь, возможно, разберу или еще что-нибудь.
В нем чувствовалась полная уверенность, рожденная опытом.
— Вы случайно не знаете, кому Гревил послал алмазы в Антверпен? — спросил я. — Эта информация, конечно, есть где-то в офисе, однако я не знаю имени... — Я помолчал. — Если вы хотите, я бы мог поторопить его.
— Было бы неплохо, но я не знаю, с кем именно Грев был там знаком.
Я пожал плечами:
— Тогда я это выясню.
Я не имел представления, как и где мне удастся это выяснить. По крайней мере не в украденной книжке с адресами.
— Вы знаете имя того, у кого он приобрел алмазы? — спросил я.
— Нет.
— В офисе целый ворох бумаг, — оправдывался я. — Я стараюсь разобраться с ними по мере возможности.
— Грев никогда не говорил ничего лишнего, — неожиданно заявил Дженкс. — Я говорил, а он слушал. Мы превосходно ладили. Он лучше всех понимал то, что я делаю.
Грусть в его голосе была всеобщей акколадой[5] моего брата. Его любили. Ему верили. Его будет не хватать.
— Благодарю вас, мистер Дженкс, — поднимаясь, сказал я.
— Зовите меня Просс, — ответил он. — Все меня так зовут.
— А меня зовут Дерек.
— Хорошо, — отозвался он, — теперь я буду продолжать с вами, я не скажу вам «нет», но только мне придется найти такого же путешественника, как Грев, такого же знатока. Он был моим поставщиком с того момента, как у меня появилось собственное дело, он давал мне кредиты, когда банки отказывали, верил в то, что я делал. Когда я только начинал, он принес мне два редких турмалина двухдюймовой длины, наполовину розовых, наполовину зеленых. Они были прозрачными, и на свету цвета, переходя один в другой, менялись на глазах. Грешно шлифовать такое ради украшений. Я вставил их в золото и платину, чтобы их можно было повесить и смотреть, как они переливаются на солнце. — Он вновь как бы недоумевающе улыбнулся. — Мне нравится, когда камни оживают. Грев так и не взял с меня ничего за эти турмалины. Благодаря им обо мне узнали, фотографии изделия были помещены в газетах, оно побеждало на конкурсах, а Грев сказал, что наградой ему будет наше с ним партнерство в этом деле. — Он щелкнул языком. — И вот я его продолжаю.