Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл (Саммерскейл) - страница 125

Под самый конец минувшего года в Уилтшире разразилась страшная буря. 30 декабря на Калн, что двадцати милях к северо-востоку от Роуд-Хилл, обрушился ураган. За какие-то пять минут все деревья в округе шести миль были вырваны с корнем и разбросаны вокруг как спички, крыши с домов сорваны, тяжелая повозка поднята с земли и переброшена через забор. С неба сыпались огромные градины, до крови разрывая кожу на ладонях тех, кто старался их поймать. По словам одной женщины из местных, куски льда приобретали форму крестов, шипов, шпор, а один был даже похож на тело маленького ребенка. В январе к этому месту потянулись туристы, как и почти год назад, когда был умерщвлен Сэвил Кент.

Глава 14

ЖЕНЩИНЫ, ПОПРИДЕРЖИТЕ ЯЗЫК!

Ноябрь — декабрь 1860


В первые холодные дни ноября в Темперенс-Холле открылись чрезвычайно странные слушания. Томас Сондерс, адвокат и член окружного суда Бредфорда-на-Эйвоне, Уилтшир, почему-то решил, что жители деревни располагают важной информацией, относящейся к убийству, и вознамерился выявить ее.

Начиная с 3 ноября он поочередно вызывал к себе десятки людей, требуя поделиться с ним своими соображениями и наблюдениями. Некоторые из них действительно поведали кое-что о жизни деревни и о доме Кентов, но все это не имело практически никакого отношения к преступлению. Собственно, весь этот материал Уичер уже проработал за время своего двухнедельного пребывания в здешних краях — огромное количество слухов, сплетен и второстепенных деталей, коими всегда обрастает полицейское расследование, при том что достоянием общественности они становятся весьма редко. Сондерс подхватывал эти обрывки и собирал воедино, следуя при этом какой-то непонятной системе. «Свидетельства, если только это можно назвать свидетельствами, представали в редкостном, неповторимом виде, — констатировала „Бристоль дейли пресс“. — Неоднократно присутствующие разражались смехом, на что, впрочем, вся процедура и была рассчитана; многим казалось, что слушания вообще затеяны не для того, чтобы бросить свет на загадочное и ужасное преступление, а просто чтобы развлечь их».

Последующие две недели напоминали комическую интерлюдию в трагедии, с Сондерсом в роли паяца, выходящего на сцену для того лишь, чтобы высмеять все, что предшествовало его появлению. Он открывал и закрывал заседания когда вздумается, путал имена свидетелей, надувая щеки, говорил о каких-то таинственных фактах, хранящихся у него в груди. При этом он постоянно выходил из зала и возвращался с бутылкой какой-то жидкости, по наблюдению репортера «Бристоль дейли пост», «весьма походившей на бренди». Сондерс, впрочем, утверждал, что это всего лишь лекарство для лечения простуды, подхваченной им на сквозняке в одном из деревенских домов (коменданта здания Чарлза Стоукса он отчитал за плохое проветривание зала). Сондерс то и дело прикладывался к своему зелью, заедая его бисквитами. Он часто прерывал свидетелей, требуя, чтобы из зала удалили хнычущих детей, то и дело прикрикивал на женщин: «Эй, вы там, придержите язык!»