Продираясь сквозь густой кустарник, примыкающий к подъездной дороге, ведущей к парадному входу в дом, Натт заметил, обращаясь к Бенгеру, что, если ребенок не нашелся живым, они могут обнаружить труп. Как раз в этот момент он шагнул вправо и наткнулся на дворовый туалет для слуг. Бенгер следовал за ним. Они заглянули внутрь: на полу застыла лужица спекшейся крови.
— Ну вот, Уильям, — сказал Бенгер, — вот что нам суждено было увидеть.
— О Господи, — откликнулся Натт. — Как раз то, о чем я только что говорил.
— А ну-ка, Уильям, принеси чем посветить.
Натт направился к черному ходу дома и коридором прошел на судомойню. Тут была Мэри Холком, мать садовника. Два раза в неделю она занималась у Кентов всякой черной работой. Натт попросил дать ему свечу.
— О Господи, Уильям, что случилось? — испуганно посмотрела на него Мэри.
— Успокойся, — сказал он. — Мне просто ненадолго нужна свеча, получше разглядеть кое-что требуется.
После ухода Натта Бенгер приподнял крышку сиденья с отхожего места и принялся всматриваться, надеясь, что глаза его, привыкнув к темноте, что-нибудь увидят. «Не отрывая взгляда от одного и того же места, я понял, что постепенно вижу лучше, вот и заметил внизу что-то похожее на одежду. Я опустил руку и вытащил одеяло». Оно было пропитано кровью. А в двух футах под сиденьем, на щитке, частично закрывавшем сливную яму, было видно тело мальчика. Сэвил лежал на боку со слегка подвернутой ногой и откинутой в сторону рукой.
— Иди сюда, — окликнул он Натта. — Боже мой, это же он.
Глава 2
РАСТЕРЯННОСТЬ И УЖАС
30 июня — 1 июля
У мальчика, которого Томас Бенгер поднял из ямы, голова запрокинулась и на шее обнаружился свежий разрез.
«Головка у малыша еле держалась», — объяснил Уильям Натт на судебном заседании, рассказывая о событиях того дня.
«Его горло было перерезано», — подтвердил Бенгер, — и все лицо забрызгано кровью… у рта и под глазами залегли легкие тени, но вообще-то он выглядел вполне умиротворенным. Глазки были закрыты. «Выглядел умиротворенным» в данном случае означает «выглядел успокоенным».
Натт расстелил одеяло на полу «скворечника», и Бенгер положил на него ребенка. Они завернули труп, и Бенгер, который был сильнее, взял его на руки и понес в дом. Урч и Морган видели, как он пересекает двор. Фермер прошел на кухню.
Тело Сэвила, уже застывшее, положили на стол у окна; наверху, в детской, простыня и подушка на кроватке мальчика еще сохраняли очертания его фигуры и головы. Появились старшие сестры — Мэри-Энн и Элизабет; на руках у последней была малышка Эвелин.