Весь вечер она была тиха и подавленна. Не стала ужинать, отказалась от яблочного пирога. Я умывал ее, растирал, проделывал прочие интимные процедуры и почти физически ощущал, что она думает в это время о другом теле, которого касались мои руки. Она была бледна, напряжена и, наверное, впервые за все время стеснялась. Еще раз, вкладывая в слова всю душу, я сказал:
— Прости меня, милая!
— Да, конечно. — Она закрыла глаза. — Жизнь довольно подлая штука, правда?
Ощущение неловкости и отчуждения сохранялось и утром. Я был не в силах больше вымаливать прощение. В девять я сказал, что еду по делам, и впервые в жизни увидел, какие нечеловеческие усилия ей понадобились, чтобы не спросить куда.
Вывеска «Машины Лукулла напрокат» помещалась над входом в небольшую, обитую плюшем контору на Страттон-стрит, недалеко от Пикадилли. Темно-синий уилтонский ковер, официозного вида внушительный полированный стол, элегантные гравюры с изображением старинных автомобилей.
У стены стояла широкая, обитая золотой драпировкой скамья для столь же широкозадых, подбитых золотом клиентов.
За столом сидел учтивый молодой джентльмен с глазками Урии Хипа.[4]
Ради него я на время позаимствовал томный голос и манеры Черной Шляпы.
— Дело в том, — объяснил я, — что в одной из машин этой фирмы я случайно оставил кое-какие вещи, и теперь, надеюсь, мне помогут их вернуть.
Постепенно мы установили, что я не нанимал их машину и не знал имя человека, который нанял. Просто он был чрезвычайно любезен и согласился меня подвезти. Вчера.
— Ах вот как... Так что это была за машина?
— "Роллс-Ройс"... Кажется, «Силвер Рейт». Таких у них четыре. Он сверился с журналом, в чем, как я подозреваю, особой нужды не было. Вчера все четыре были взяты напрокат. Могу ли я описать того человека?
— Ну разумеется. Высокий, белокурый, в черной фетровой шляпе. Не англичанин. Возможно, южноафриканец.
— Ах вот как. Да... — На этот раз он не полез в свой журнал. Аккуратно опустил руку с растопыренными пальцами на стол.
— Сожалею, сэр. Я никак не могу сообщить вам его имени.
— Но у вас же ведется регистрация?
— Этот джентльмен предпочитает сохранять инкогнито. У нас есть указания не сообщать ни его имени, ни адреса ни единому человеку.
— А вам не кажется это странным? — недоуменно приподняв брови, сказал я. — Мне лично кажется.
Сохраняя ту же рассудительность, он ответил:
— Это наш постоянный клиент, и мы, безусловно, готовы оказать ему любую услугу, не задавая лишних вопросов.
— Полагаю, мне пойдут навстречу, ну... скажем, в приобретении такой информации?