– Сядь! – сказал Зеленцов и толкнул его в грудь.
– А дайте-ка я еще бутербродик съем, – облизываясь, произнес Петрухин.
***
Конечно, Бодуля сразу заявил, что все это ложь и провокация. И его внимательно выслушали. И Петрухину, и Купцову, и Зеленцову подобного рода заявления во всех мыслимых и немыслимых вариантах были очень хорошо знакомы. Подавляющее большинство задержанных обязательно говорили о том, что произошло недоразумение, ошибка, роковая случайность, стечение обстоятельств… Или же: ущемление прав личности, человеческого достоинства, прав человека… Или же: произвол, глумление, провокация, рецидив 37-го года. И, разумеется: «Я это так не оставлю!»
Бодуля, конечно, пошумел. Его выслушали, и он довольно быстро скис.
– Что, – спросил он, – вам от меня надо?
– Митрофан, – сказал Зеленцов. – Дай показания на Митрофана.
– Ну ты че? Ты смешной какой-то…
– Ты тоже, – ответил Петрухин. – Что ты жмешься, Бодуля? Заказ-то ведь от Митрофана поступил… так? Расскажи – и все тип-топ.
– Не знаю ничего, – внаглую лепил Бодуля. – Коньячку плесни, Костик.
– Пей. А обслужишь себя сам – слуг-то, как ты говоришь, у нищих нету.
Бодуля налил себе недорогого, но хорошего дагестанского коньяка от Шилкина, выпил… Он лихорадочно пытался сообразить, что делать, но ничего путного в голову не приходило. Оставалась испытанная тактика: все отрицать, гнать дуру, прикидываться «скорбным на голову», но избегать конкретных ответов на вопросы.
Бодуля выпил, закусил сигаретным дымом и сказал:
– Я ничего говорить не буду, я устал…
– Можно взбодрить, – сказал Петрухин. – Один тверской парнишка тоже кобенился, кобенился: ничего не знаю, ничего не помню, все забыл… Но я к нему подошел творчески – и ведь все вспомнил. Взбодрить?
– Не надо, – ответил Купцов. – Давай-ка, Бодуля, попробуем по-другому. Не хочешь говорить – не надо. Но пойми, что это в твоих же интересах. Ты рассказываешь на видеокамеру о том, как дело было, – и все. Ты свободен, потому что больше нам не нужен… нам нужен Митрофан.
– А кому я вообще буду нужен, ежели Митроху сдам?
– А в зоне кому ты нужен?
– А ты что – прокурор, что зоной меня пугаешь?
– Нет, я не прокурор. Но если общего языка не найдем, то бумаги мы отдадим в прокуратуру. И вот тогда ты в зоне. Надолго.
– Ты это бакланам впаривай. Нет у вас против меня ничего, кроме слов этого желторотого.
Трое бывших ментов рассмеялись.
– У тебя, Бодуля, адвокат есть? – спросил Купцов.
– Есть, – оживился вдруг Коровин. Он даже удивился: как это он забыл про адвоката-то? Наверно, потому, что здесь все-таки не ментовка. Потому, что он видел избитого и закованного в наручники человека и Петрухина с резиновой палкой в руках. – Есть у меня адвокат.