— И очень хорошенькая? Очень, очень хорошенькая, должно быть, фрейлейн, — не то вопросительно, и в то же время утвердительно продолжает плутовка.
— То есть?
Лицо немки вспыхивает и делается багровым. Кто хорошо знает Августу Христиановну, тот мог понять, что лучшего плана действий Ника Баян выбрать не могла. Никогда не существовавшая красота — один из «пунктиков» фрейлейн. Она часто любит распространяться о том, какой у нее был ослепительный цвет лица, какие волосы и зубы, когда она была молодою. И после таких разговоров обыкновенно фрейлейн Брунс впадала в меланхолическую задумчивость и шла в свою комнату, где долго сидела, разбирая пачки писем, какие-то выцветшие лоскутки бумаги, какие-то засохшие, перевязанные тоненькими ленточками, цветы. Или просиживала чуть ли не целый час перед зеркалом, разглядывая свое отраженное в стекле багровое лицо.
И сейчас, лишь только разговор коснулся милого ее сердцу далекого прошлого, Скифка стремительно поднялась с места и "испарилась, как дым", как говорится на своеобразном языке институток.
— Ура! — закричала Ника, подбрасывая к самому потолку толстый том учебника педагогики. — Ура! Теперь ко мне, mesdames, и как можно скорее!
Ключ, впопыхах оставленный немкой, стучит по кафедре. Воспитанницы на этот призывной звук слетаются со всех углов класса, как птицы, и окружают Нику.
Торопясь, волнуясь и захлебываясь, девушка спешит вылить то, чем болела ее душа за все последние дни.
— Дети мои, дальше так продолжаться не может, — взволнованно говорит она. — Скифка далеко не так глупа, как это кажется. Она догадывается о Тайне, если уже не догадалась вполне. И неминуемая беда грозит нам всем, а Ефиму особенно. Поэтому, пока еще не поздно, надо предотвратить ее. Я думала так много над этим вопросом, что, кажется, мои мозги лопнут и сердце порвется на мелкие куски. Положение ужасное, но во всяком случае не безвыходное. И вот что я придумала наконец. Написать обо всем и сердечно покаяться во всей этой истории барону Гольдеру. Ведь наш попечитель и почетный опекун — человек удивительный. Это — рыцарь без страха и упрека. Это — положительно ангел во фраке.
— Баян, как ты можешь кощунствовать таким образом! — возмущается Капа Малиновская, прерывая речь девушки.
— Ах, Боже мой, отстань. До подбора ли выражений мне сейчас, сама понимаешь! — волнуясь, говорит Ника и подхватывает с новым подъемом и жаром: — Мы должны ему написать письмо, чистосердечное, хорошее письмо и покаяться во всем. Так и так: спасите девочку, увезите отсюда, поместите в какую-нибудь хорошую, надежную семью. А мы будем платить за нее… содержать нашу «дочку». Каждая по выходе из института будет, посколько может, посылать Таиточке. Потом ее поместим в учебное заведение. Двести рублей у нее уже лежат на книжке в сберегательной кассе, наберем еще…