— Это мы устроим, — пообещал Всеволод.
— Когда?
— Дней через семь.
— Это невозможно…
— Ну, что ж делать…
После долгой паузы Всеволод спросил:
— Когда вас обокрали?
Он не знал наверняка и не мог знать этого. Просто его мозг — мозг аналитика, человека смелого и веселого, автоматически проанализировал факты: из всей массы полученной информации Всеволод отобрал для себя следующую: во-первых, поляк голоден, ибо он несколько раз смотрел на вывески трактиров и принюхивался к запахам жареной колбасы; во-вторых, он хочет курить, но курева у него нет; в-третьих, Стеф-Стопанский слыл щеголем и одежда его всегда отличалась отменным вкусом, а сейчас он был неряшлив и грязен; в-четвертых, он всячески подчеркивал свою значимость, а это обычно бывает с людьми, которые вынуждены в силу каких-то обстоятельств больше уповать на прошлое, чем верить в спасительное будущее.
Стеф-Стопанский брезгливо поморщился:
— Ваша работа?
— Разве друзья в посольстве не могли вам помочь? — не отвечая на его вопрос, продолжал Всеволод.
— В Европе вы не жили?
— Жил.
— Видимо, в среде эмиграции… Взаимовыручка, товарищество и так далее… Молодой чело… Простите…
— Да нет, господь с вами, пожалуйста, пожалуйста… Мы ведь чины не возрастом выслуживаем.
— Деловыми качествами?
— Именно.
— Кто в Европе «просто так» дает деньги?
— Заявите, что вас обворовала ЧК… Неужели на обратную дорогу не воспомоществуют?
— Браво! А в Варшаве что делать?!
«Оп! — сказал себе Всеволод. — Мышка попалась! Там ему будет нечего кусать, потому что прогонят из разведки, ибо он что-то важное тащил в портмоне или слишком много денег. Видимо, он к нам прет вчистую».
— Закуривайте, — предложил Всеволод.
По тому, как жадно затянулся Стопанский, норовя при этом держать папиросу так, чтобы не показывать свои грязные пальцы, Владимиров до конца уверовал в то, что его версия правильна.
— Зайдем в трактир? — предложил Всеволод.
Заказав Стопанскому извозчичьей колбасы, холодца и пива, он сказал:
— В ресторан, видимо, идти нет смысла: там могут быть ваши знакомые.
Стопанский молча кивнул, потому что рта открыть не мог — колбаса была горячая, но, как всякий голодный человек, он отрезал себе слишком большой кусок и сейчас осторожно втягивал ноздрями воздух, чтобы как-то остудить шипучее, грубое, прекрасное мясо…
После обеда Стеф-Стопанский закрыл глаза и сказал:
— А теперь за час сна — полжизни…
— Пошли ко мне: там все обговорим, и можете лечь поспать, пока вам приготовят номер в гостинице. У меня еще несколько вопросов к вам.
— Пожалуйста…
— Вам фамилия Бечковский ничего не говорит?