Уютный, привычный корабельный мирок. Своя маленькая вселенная посреди буйства стихии. Снаружи небеса изливают водопады холодной воды, вздувшаяся Фреона несет мусор, пену, и трупы. А здесь тепло и спокойно. Доски палубного настила давно разбухли от влаги, и сверху уже ничего не капало. Остается только пожалеть южан и северян, сражающихся на берегу. Каково им там под проливным дождем на мокрой земле? Даже палатки не спасают от такого — проклятый дождь везде путь найдет.
Сейчас Олегу придется выйти к своим людям. Посыплются вопросы — всем ведь интересно, что творится на берегу. И что ему отвечать?
На Земле Дубин лошадей видел лишь в кино, или издалека. Так бы и жизнь прожил, ни разу в седло не сев. Не дали — здесь ему уже не первый раз приходится натирать зад о жесткую кожу. Лошадь у него была теперь своя — личный подарок герцога Октуса. Молодой, своенравный жеребец — ему бы лучше на тихоходной кляче ездить, чем на таком рысаке, но дареному коню…
Октус подарил коня не просто так, а с умыслом — расплачиваться приходилось вот уже второй час. Просто Дубин тупо ехал с восточником бок о бок, по мере возможности поддерживая беседу. Если беседой можно назвать этот шквал вопросов, и разной информации о местных интригах. Надо сказать, обмен информацией был взаимовыгодным — главное военные секреты не выдавать, а знать друг о друге побольше, это только на пользу.
— Сир Дубин, вот скажите мне, как воин воину, у кого, по-вашему, больше опыта в этой войне? Я прожил уже тридцать девять лет, не мальчик юный давно уж. Я четвертый раз в этих краях уже воюю. Когда попал впервые, мне было лишь девятнадцать. С тех пор пропустил поход лишь однажды, когда меня скрутила лихорадка. Вы сами признали, что заняли эти земли лишь в прошлом году. Вы здесь новые, и ничего не знаете. Вот, к примеру: почему мы сейчас идем по этой тропе?
— Потому что Монах считает, что это самый удобный путь к Фреоне.
— Ваш вождь такой же новичок в этих краях, как и вы. Остановите коня, сейчас я вам покажу кое-что. Эй, Орцион, расчисти глину на тропе, вон там, с краешка.
— Сир, лопаты в обозе.
— Остолоп! Топором расчисти — он об глину не попортится.
Воин послушно слез с коня, секирой поддел слой глины, откинул в сторону. Капли дождя заплясали на обнажившихся камнях. Указав на них рукой, Октус довольно пояснил:
— Вот, это брусчатка древней дороги. Эта дорога идет через Валкон и Церпер, и даже не знаю, где она начинается. Дальше протягивается через все леса, и заканчивается на берегу Фреоны. Говорят, на другом берегу она продолжается, и идет по Хайтане. Не знаю — не было у меня желания это проверить. Дорога очень старая, почти везде затянута землей и глиной. Неудивительно — никто ведь за ней давно не следил, да и не пользуются ей уже чуть ли не вечность. Но в древние времена все было не так — это был самый главный купеческий путь. Люди возводили мосты и разрушили горы, чтобы ее провести. Говорят, что даже через Фреону здесь был раньше мост. Я в это не очень верю, но не сомневаюсь, что паром здесь был основательный. Во всем моем королевстве лишь в одном городе есть мощеная дорога — жалкий тупик перед королевским дворцом. Оцените, сколько труда было вложено в эти дикие ныне земли. И оцените силу привычки: никто не помнит строителей этого пути, никто давно не торгует здесь, целый страны исчезли, а мы так и ходим по этой дороге. И хайты ходят. Зря ваш вождь повел нас по ней к реке. Лучший выход бить на этом пути передовые отряды, и тут же отходить. И так повторять раз за разом. Я знаю хайтов, их войско растягивается сильно, и не сможет нам помешать.