— Нет уж, «хайль Бауэр» вы, бога ради, не кричите. Лучше четко выполняйте то, что я задумываю. Я всегда вам говорил, что нацизм мне омерзителен.
4
— Дорогой Холтофф, у меня очень мало времени…
— У меня тоже в обрез, я весь в полнейшем разгоне, Айсман.
— Ну спасибо, что ты тем не менее заехал… Ты потом куда?
— В полицию. Берг не дает мне покоя с этими такси.
— А когда ты успеешь заехать на встречу со Штирлицем?
Холтофф откинулся на спинку кресла, как от удара. Рядом с Айсманом сидели два связника: Курт и Вальтер.
— Ты ему выложил о нас все? — так же спокойно и негромко продолжал Айсман.
— Я не понимаю… О чем ты?
— Не глупи. Часть ваших разговоров мы записали, а про то, что мы записать не смогли, ты скажешь сам. Ты знаешь, как мы умеем работать. Ты настоящий немецкий отец и дед и должен понимать, что если будешь молчать, то твоя семья сегодня же, а вернее, сейчас же будет вырезана… — Айсман закурил и повторил яростно: — Вырезана! Ну? Ты ему выложил все?
— Да, — ответил Холтофф.
— На чем он тебя взял?
— На прошлом… На Рунге. На Мюллере.
— Ладно. К этому мы потом вернемся, Холтофф, ты нам нужен на том посту, где сейчас стоишь. На твоем пути одна преграда — Штирлиц… Ты нам нужен на этом посту, несмотря на твое предательство, и ты останешься на этом посту, ибо так надо для дела. А остаться ты можешь, если сведешь Берга со Штирлицем.
— Как?
— Подумай. По нашим сведениям, Штирлиц не является гражданином ФРГ… Понимаешь?
— Я перестал вообще понимать что-либо, — тихо ответил Холтофф. — Лучше мне уйти, тогда хоть семья сохранится… Не будет позора…
— Поясняю: представь, что полиция берет агента иностранной державы у Берга… Понял? Кто поверит показаниям шпиона? Нация не поверит изменнику, если даже он немец, а уж иностранцу — тем более. Пусть он тогда говорит про тебя все что угодно. Шпиону веры нет.
— У тебя есть что-нибудь от сердца?
— Выпей холодной воды. Ты понял? Я играю с тобой в открытую, я говорю тебе то, чего не имел права говорить… Ты оступился, но ты был моим другом, и ты мой товарищ по партии…
— Я понял, — сказал Холтофф и неожиданно для себя заплакал. — Я понял, что я осел, я должен был сразу прийти к тебе… Я не поверил в друзей. Я раньше верил только одному человеку, а потом я перестал верить всем на этой земле… Я осел, и мне нет прощения…
Дождавшись, пока Холтофф успокоится, Айсман продолжал:
— Разговор со Штирлицем построй примерно таким образом… Скажи ему, что все нити по делу Кочева находятся у меня в руках. Скажи ему — не бойся валить на меня, — что я знаю все. Пожалуйся ему, что я требую невозможного — затягивать экспертизу с автомобилями. Попроси, чтобы он срочно пошел к Бергу и открыл те карты, которые ты ему передаешь. Вот пакет — тут много компрометирующих документов на твоего бедного Айсмана… Ты понял? Бей в лоб правдой. Не лги. Ты знаешь Штирлица: на мякине его не проведешь… Скажи ему, что, если он устранит меня с помощью Берга, тогда ты выведешь его на человека, который ехал в «мерседесе» и стрелял через дверцу…