— Что вы делали здесь?
— Я работал у Шелленберга… Вместе с Гельтоффом и Айсманом.
Заметив, как сузились глаза Берга, Исаев протянул ему паспорт и портмоне.
— Здесь награды, полученные мною от Франции, Югославии, Польши, Норвегии.
— Вы понимаете, естественно, что наш с вами разговор сейчас невозможен? — спросил Берг, возвращая Исаеву его документы. — Если кто-либо узнает о вашем странном визите, сомнут не меня — я этого не боюсь, — сомнут то дело, которое я веду.
— О моем визите не узнают. Я сделал так, чтобы меня ждали у вас завтра утром в прокуратуре. Я звонил вашему секретарю… как Штирлиц… Если вы сейчас откажетесь выслушать меня, вы лишитесь ряда материалов, которые вам будут необходимы. Мне казалось, что вы не относитесь к нам как к прокаженным и не считаете каждого приехавшего из Москвы агентом разведки. В конце концов, вам мешают те же самые люди, которые являются и нашими противниками…
— Ну, это я слышал, господин Исаев… Это пропаганда, не имеющая отношения к правосудию.
— А то, что я дал Павлу Кочеву тему для диссертации «Концерн Дорнброка», это имеет отношение к правосудию? Или сие тоже пропаганда?
Берг пожевал губами, несколько раз тяжело поднял глаза на Исаева, ответил наконец:
— Чем вы это докажете?
— Я продиктую вам день, месяц и год, когда это было записано в решении нашего ученого совета. Я назову вам серию статей, опубликованных Кочевым в Болгарии, Советском Союзе и ГДР.
— Пришлите мне эти данные по почте, господин Исаев.
— Но я пришел к вам не с этим. Я пришел к вам с конкретным планом действий.
— Благодарю вас, у меня есть свой план действий.
— Я не навязываю вам свои предложения. Я считаю нужным рассказать вам то, что мне известно.
— Вы не можете судить, господин Исаев, о том, какими данными я располагаю. Об этом могу судить только я. Один.
— Послушайте, господин Берг. Меня никто не уполномочивал заниматься делом Кочева, поверьте мне… Убежден, что его делом занимаются иные люди, которые не стали бы приходить ночью в дом прокурора… Неужели предубеждение, простительное мещанину, помешает вам выслушать меня? Постарайтесь понять: я с самого начала не верил в бегство Кочева. С самого начала. Я достаточно хорошо знаю этого парня.
— Каким образом вы очутились в Западном Берлине?
— Я здесь по приглашению Института социологии.
Берг внезапно вспомнил показания профессора Пфейфера: когда тот рассказывал о беседе с исчезнувшим красным, он назвал фамилию русского ученого, руководившего научной работой Кочева. Все люди, проходившие по этому делу, были выписаны у Берга, а листочки хранились дома, в сейфе.