в этом невероятно сложном, запутанном и полным противоречий мире, где все на самом деле оказывается совсем не таким, каким кажется на первый взгляд.
— Я подумаю обо всем, что ты сказал, — произнес Медведев, — И знай* если тебе или твоей дочери понадобится помощь, рассчитывай на меня.
— Давно я не слышал добрых слов и, честно говоря, от тебя их ждал меньше всего. Вдвойне спасибо. И ты на меня всегда можешь положиться. Никогда не известно, что может произойти в этой жизни. А пока прощай.
— Я провожу тебя до парома, но сперва поговорим с людьми, которые остаются.
Они вышли из дома и приблизились к телегам у ворот. Мужики сняли шапки и поклонились в пояс, некоторые женщины взволнованно перекрестились. Медведев внимательно оглядел своих первых подданных и негромко заговорил:
— Я еще раз подтверждаю свое обещание сохранить в тайне известную часть вашей жизни,никогда не попрекать вас за нее и не упоминать о ней. В ответ я хочу, чтобы вы все присягнули мне на верность и безусловное выполнение всех-моих приказов.
- Будем тебе на том торжественно крест целовать, государь наш, —от имени всех ответил, низко поклонившись, Епифаний.
— С сегодняшнего дня вы начнете новую жизнь. Быть может, опасную — вы лучше меня знаете, что это за место; наверняка полную тяжелого труда — оглянитесь и увидите, сколько предстоит сделать; но, безусловно* открытую, честную и благородную. Однако вы, кажется, намерены начать ее с помощью золота, добытого разбоем. Хорошо ли это?
Медведев поймал себя на том, что повторил риторический вопрос великого князя.
Лица мужиков вытянулись, и они напряженно переглянулись. Медведев продолжал:
— Полагаю — так негоже. Я совсем не против богатства, но оно праведно лишь тогда, когда нажито честным трудом, без ущерба ближним нашим. Потому первое мое для вас испытание такое:со мной останутся только те, кто откажется от своей разбойной доли.
Наступила мертвая тишина.
Наконец высокий чернобородый мужик крепкого телосложения, которого Василий раньше не видел, сделал несколько шагов вперед.
— А ты куда это, Гридя? — взволнованно спросил его Епифаний.
Гридя вынул из-за пазухи довольно объемистый тяжелый кожаный мешочек и, бросив его на землю, вернулся к телегам. За ним последовали остальные. Епифаний, кряхтя и сопя, последним избавился от своего мешка и виновато развел руками.
— Видишь, вот оно как выходит, Антипушка…
Так что извиняй да забирай наши доли обратно, — он горестно вздохнул. — Пущай робятам больше будет. — И вернулся на место, вытирая глаза полой длинного кафтана.