Ксавье. Достаточно было недолгой встречи, чтобы я отвела ему главную роль. Его светлое присутствие возвращало смысл тому, в чем смысла не было никакого — например, жизни. Просто потому, что я разделила с ним краткий, но истинный миг общения человека с человеком. Не хочу быть полной свиньей, но мы с Салли и Квази напоминали скорее трех алкашей, забившихся в бар «Титаника» и твердо решивших потонуть быстрее, чем весь корабль. Вряд ли это можно назвать человеческими отношениями.
Блуждая в лабиринте вновь обретенных иллюзий, я размышляла. Мне бы очень хотелось бросить вранье Хуго ему же в морду, но и речи быть не могло, чтобы впутать Ксавье. Итак:
— Нет, нет, деньги меня не волнуют. Меня волнует, что кто–то решил меня прикончить…
И тут я осеклась, потому что Хуго не притворялся, я уверена. Он мне не поверил. Он действительно думал, что я несу чушь. И уверилась еще больше, когда рассказала ему о двух убийствах — во всех подробностях — и о посланиях, потому что он позеленел. Даже Де Ниро не мог меняться в цвете по заказу. И от зловонной ауры, его окружавшей, снова несло страхом.
Ну что за дерьмо.
Что ж, я навострила глаза, чтобы ничего не упустить, и задала вопрос на доверие:
— Ты уверен, что Поль мертв?
— Доротея, это бессмысленный вопрос.
— Я знаю.
Я вкратце изложила ему, с чего началась неделя, и продолжила:
— Если бы не два убийства, я бы тоже уговорила себя, что голос Поля был всего лишь галлюцинацией, а я — старая психопатка. Но сегодня мне нужны конкретные ответы. Например: что ты сделал с трупом?
— Закатал в бетон.
Теперь, чтобы разрядить атмосферу, я в общих чертах опишу Хуго. Он вроде длинного срезанного цветка, и в его венах течет сок кого–то из папортниковых. Он способен, в крайнем случае, запустить летающего змея, если дует правильный ветер, но не имеет представления, с какой стороны берутся за молоток. Поэтому «закатал в бетон» в его устах звучало, как если бы он по слогам разбирал диалект исчезнувшего племени.
Хотя ситуация и не располагала, но намек на улыбку, наверно, встопорщил волоски моих усиков — спасибо тому косметологу, который первым выщипал мне пушок над губой во времена моей суетности, потому что Хуго поправился:
— По крайней мере, мне так сказали. Я только прибрался потом в твоей квартире.
— Кто тебе «сказал»?
— Я их не знаю. Какие–то парни, к которым мне посоветовали обратиться: я их больше не видел.
Мне показалось, что в глазах Хуго, зеркале его чувствительной души, я прочла тот же вопрос:
— А вдруг Поль не умер?
Что автоматически ставило его во главу списка потенциальных жертв.