Ксавье, наверно, почувствовал мою панику, потому что нежно прошептал:
— Прости. Я не должен был… Тебе нехорошо, а?
Я покачала головой. Подумала, что моя помощь Ксавье могла послужить искуплением. Я почувствовала опору под ногами. И смогла выговорить:
— Не у тетки. Нет, я была в Швейцарии.
— В Швейцарии!..
— Нет. Я никогда не видела Луи Берковье. Я в этом уверена.
Он обхватил голову руками. Я дала ему спокойно подумать. Сравниться с ним по быстроте ума я не могла, а знал он вполне достаточно.
Спасаясь от моего персонального мрака, я пошла звонить в «Холидей Инн», и Робер заверил меня, что все отлично. Он будто спешил куда–то, так что времени на болтовню не оставалось. Да, да, все просто супер, они очень довольны, очень, очень довольны. И все же он не устоял и проговорился. У них был ТЕЛЕВИЗОР.
Он не задал мне ни одного вопроса, ответил чередой мычаний на мое предложение перезвонить им завтра. Я с грустью повесила трубку.
Когда я вернулась к Ксавье, у того созрели две идеи. То есть на две больше, чем у меня. И на оба его предложения я, как обычно, ответила «да».
На этот раз я не пожалела, что променяла свой мундир и блох на одежду пусть не самую приличную, но хоть новую. Это был отель для настоящих богачей. Позади конторки портье шла анфилада маленьких салонов, обещавших полную безнаказанность. Старый застекленный лифт на неспешной скорости возносился к берегам роскоши. Шаги смягчались толщиной ковров, звуки — толщиной стен, возраст — флером элегантности, а жизнь в целом — знаками глубокого почтения, полученными без всяких усилий: достаточно было того, что вы клиент.
Оговорюсь. Я могла явиться и в вонючем мундире с засаленным рюкзаком — уверена, что меня приняли бы с той же вежливостью, которая сглаживала все шероховатости, просто отказываясь их замечать.
Я получила минимальную порцию — легкий наклон головы, невозмутимое:
— Разумеется. Господин Альфиери ждет вас в своих апартаментах. Кстати, вот мадемуазель Альфиери, она вас проводит.
Есть в мире справедливость: за деньги всего не купишь. Мадемуазель Альфиери была жирным созданием на коротких лапках с редкими волосенками. Она оглядела меня, как это делают некоторые женщины при любых обстоятельствах, словно примеряясь к потенциальной сопернице. Учитывая ее стати, ничего утешительного я в этом не нашла. Ее темные глаза были слишком большими и выпученными, рот как куриная гузка, а над носом явно поработал хирург–косметолог. Как, возможно, вы заподозрили, она с первого взгляда показалась мне совершенно отвратительной.
Мы поднялись в молчании, сдобренном симпатичным поскрипыванием старого лифта, в котором я вдруг почувствовала родственную душу. Она постучала в дверь, открыла и прошла вперед так резко, что едва не задела меня по носу.